Когда фон Кубе лег в постель и укрылся одеялом, Люмпе подошла к его кровати, остановилась и ждала, пока рука хозяина скользнет по ее голове, потреплет за ухо и погладит шею. Лишь после этого Люмпе считала себя вправе умоститься возле кровати на ковре и дремать, чутко настораживая уши на малейший шорох в доме.
…Когда фон Кубе начал осуществлять свои злодейские планы — он уже подписал себе приговор.
Его радость и восхищение, его крики «браво» во время шествия танков по заживо засыпанным землей людям заставляли содрогаться даже бывалых эсэсовцев.
Белорусский народ в лице своих верных сынов и дочерей не мог простить этих злодеяний и осудил фашистского палача.
«Смерть палачу!» — грозно гремело в тысячах партизанских отрядов.
«Смерть палачу!» — отдавалось грозным эхом в сердцах миллионов.
Об этом приговоре стало известно всем. В том числе и самому Кубе. Он не на шутку перепугался. Сменил свою личную охрану, проверил прислугу, а потом учинил повальные обыски и аресты в городе. Усиленные отряды эсэсовцев рыскали по селам и городам, по лесам и перелескам — ловили партизан. Ставка фюрера разрешила фон Кубе снимать с эшелонов маршевые дивизии, направлявшиеся на восточный фронт, и бросать их на поимку партизан.
Панический страх перед действиями народных мстителей охватывал всех оккупантов. Но фон Кубе старался показать, что он никого не боится. «Партизаны боятся меня», — говорил он.
А тем временем в партизанских бригадах составлялись и обсуждались самые смелые планы исполнения народного приговора. Обсуждался в бригаде Димы и план Хатагова. Он коротко изложил его Кеймаху и недавно прибывшему в бригаду отважному партизану Федорову.
— Нам известно, — сказал Хатагов, — что Кубе каждую неделю смотрит фильмы в минском кинотеатре. Надо выследить его, все рассчитать, подложить мину и взорвать театр вместе со всей сворой Кубе.
— План заманчивый, — поддержал Хатагова Кеймах. — Кубе действительно часто бывает на просмотрах кинофильмов. Но в этом плане таятся тысячи «но»… И первое «но» — кто подложит мину? Есть ли такой человек?
— Есть. Николай Похлебаев. Он — директор кинотеатра.
— Да. Но за ним наверняка усиленно следят.
— Я с ним связан через нашу подпольщицу. Мы предварительно говорили.
— Что ответил Похлебаев? — спросил торопливо Кеймах.
— Он согласен, — спокойно ответил Хатагов. — Но надо встретиться и обговорить все до мелочей. Он ждет встречи с нами.
— Ну, если так, то принимайся за дело, Дядя Ваня, — решил Кеймах. — А что скажет Федоров?
Федоров, отличавшийся быстрым умом и поддерживавший самые рискованные планы, одобрительно кивнул, а потом заметил: