— Тебе больше нашего положено знать, — не унимался Макар, — на то тебя и агитатором сделали, и к комиссару ты ближе стоишь.
Хатагов понял, что надо выручать Плешкова, и попросил слова.
— Вот, товарищи, — сказал он, — у меня в руках фашистская газета. Я только что ее получил. Что же пишут в ней фашисты? Вот послушайте.
В наступившей тишине звучал голос комиссара.
— Из этого ясно, товарищи, — продолжал Хатагов, — какой птице голову свернули.
— Ясно, — послышались голоса, — но интересно — кто?
— Скажу вам по правде, — отвечал спокойно Хатагов, — этого палача казнили мы с вами. Понимаете — мы!
— Вот это точно, — отозвался Иван Плешков, обращаясь к Макару, — и ты, Макар, и я, и Трошков, словом, все мы.
— А придет время, товарищи, — продолжал Хатагов, — и мы прочтем в наших газетах имена героев.
Ответ Хатагова, может быть, и не полностью исчерпывал любознательность Макара, но сознание того, что и он, и его друзья причастны к этому подвигу, вполне его удовлетворяло.
— А можно у вас попросить газетку, — робко обратился Макар к комиссару, — мы тут ее с хлопцами почитаем.
— Почему же нельзя, — ответил Хатагов, — возьмите, она мне не нужна.
И он, протянув Макару газету, вышел с Плешковым из блиндажа. Как только стихли шаги Хатагова, партизаны обступили Макара.
— Ну, Макар, ты у нас и голова — цены тебе нету, — послышался чей-то голос.
— И до чего же хитер, каналья, — вторил ему Иван Золотухин, — без тебя просто хоть помирай.
— Только уговор, — слышался знакомый нам тенорок, — всем поровну, как при коммунизме.
— Никого не обижу, — с нескрываемым важничаньем говорил Макар, стараясь отрывать от газеты ровные кусочки на самокрутки.
Тем временем Хатагов послал Плешкова к коменданту базы Грищенко с особым заданием: подготовить специальный ужин.
Вечером в просторной штабной землянке за столом, накрытым скатертью из парашютного шелка, сидели командир бригады Николай Петрович Федоров, комиссар и командир группы Харитон Александрович Хатагов, начштаба бригады Дмитрий Федорович Чуприс, начспецотдела и Тимофей Васильевич Зверьков, которого друзья за его оборотистость прозвали гебитскомиссаром. Они сидели, так сказать, на своем «начальственном» месте. По обеим сторонам стола, сколоченного из березовых жердей, разместились гости — Мария Борисовна Осипова и Елена Григорьевна Мазаник, ее сестра Валентина Григорьевна Мазаник-Шуцкая, врач Александра Титовна Долмат и никогда не унывающие веселые радистки.
Тамадой, как всегда в торжественных случаях, был Харитон Хатагов. Он блестяще справлялся со своими обязанностями тамады — не давал ни на секунду скучать собравшимся, рассказывал анекдоты, сыпал прибаутками, произносил величальные тосты в честь каждого собравшегося — словом, его таланту мог позавидовать самый заправский тамада, проведший не одну сотню свадеб и пирушек за пышными столами в осетинских селениях.