Мальчик Миша, вытребованный Семочкой из конференц-зала, где он наблюдал рыбок в аквариуме, предмет забот и наслаждений Матюхина, предстал неторопливый, с русыми усиками и улыбкой, принятой Серым поначалу за проявление стеснительности. Но последующий разговор показал, что мальчик Миша не так прост. Прежде всего он занял в карете кресло, оттеснив Семочку на боковой стульчик, что само по себе Серому не понравилось. Потом, опять же улыбаясь, он сказал, что у него «цикл „скорой“», прислали его на неделю, и осталось, слава богу, два дня. «Неинтересно?» — спросил Серый, обернувшись. «Почему же, любопытно, — отвечал Миша. — Но уровень, простите, фельдшерский». «Верно, — согласился Серый, — уровень примитивный». «Зачем вы на себя клевещете, Антон Сергеич? — воскликнула Семочка. — Я же знаю, как вы работаете! Всякие будут здесь!..» «Работа, конечно, нужная, — сказал Миша, игнорируя Семочку, — но меня в принципе это не интересует. Хотя, ежели работать на „скорой“, то на спецах. Там хоть что-то делается!» Миша говорил взвешенно, закругляя слова, видно было, что он хочет говорить значительно. «Полон сил, — подумал Серый, с любопытством разглядывая, как двигаются Мишины усики, — полон сил, ни капли сомнения на лице, и полон достоинства, о котором не забывает ни на минуту. Ах ты, мальчик, мальчик!» «Может, я вас обидел? — вдруг спросил Миша. — Я просто хочу понять, кто работает на „скорой“!» «Неудачники! — буйно расхохотался Гусев. Кто же еще!» «Что ты сказал? — закричала Семочка. — Повтори! Я не слышу!» «Ты, Семочка, помолчи», — попросил Серый. «Простите, — снова подал голос Миша. — Вы давно на „скорой“?» «Давно», — ответил Серый. «И вам не надоело?» «Надоело». «Почему же не уходите?»
Что ответить Мише, Серый не знал, смешался. Превосходство, с каким юнец задавал вопросы, и собственная растерянность взбурлили его. Он бы с удовольствием впечатал эту улыбочку в переборку. Стоило протянуть руку! Вопрос: «Почему он на „скорой“?» — задавали Серому миллион, миллион и еще один раз, и смысл вопроса всегда следовало понимать так: «Почему вы не идете дальше? Выше?» Отделывался он обычно шутейным образом, вроде того, что отравлен «скорой», или еще как-нибудь. Он-то знал, почему он на «скорой».
В данном случае шуточка не выходила. Не получилось пошутить. Потому что снова вылезло поганое нутро «скорой». Рваные носилки, гусевская ветошь, торчащая из серванта, нелепая жестянка с гвоздями… Прижучил его слюнявчик. Язвило. И то, что сказал наглец Гусев. И то, что все видит Семочка, для которой он пока недосягаемый кумир.