И было в краеведе что-то такое, что заставило Ивана Сергеевича послушно кивнуть.
— Это ванная? — спросил краевед.
— Наверное, — сказал Иван Сергеевич.
— Прекрасно! — сказал рыжебородый, и они скрылись за дверями ванной комнаты.
— Я имел нескромность потревожить вашу супругу, — сказал рыжебородый, не обращая никакого внимания на сидящего в ванной Мишу, лихорадочно блестя глазами.
— Мне нужен ваш череп… черепная коробка или, в крайнем случае, челюсть.
Иван Сергеевич выслушал эту просьбу уже совершенно спокойно. Ничто сейчас не могло его удивить или испугать.
— Да, — сказал он.
— Вы согласны?
— Да, — очень тихо сказал Травкин.
— Распишитесь! — сказал рыжебородый и сунул Травкину перо и бумажку. Иван Сергеевич послушно расписался. Рыжебородый отсчитал шесть десяток и протянул их Ивану Сергеевичу.
— Что это? — спросил Травкин.
— Шестьдесят рублей. Гонорар.
— А-а… спасибо, — тихо поблагодарил Травкин.
— Слушай, дядя, — сказал Миша, закутываясь в полотенце. — Бери и мой!
Рыжебородый оглянулся на Мишу и смерил его презрительным взглядом.
— Ваш череп не представляет никакого интереса для науки молодой человек. Такие черепа молодой человек, можно достать на любом кладбище в любом количестве.
— Ну уж и такие! — обиделся Миша и поискал глазами по ванной. Он увидел металлический бак на стене, подошел к нему и с размаху боднул бак лбом. В баке появилась большая вмятина. — Ну, как черепок?
Рыжебородый, не обращая на него внимания, вежливо попрощался с Иваном Сергеевичем и вышел.
Иван Сергеевич тихо заплакал.
По уютному и тихому холлу гостиницы расхаживал лохматый юноша с черным шарфом на шее и в джинсах. Он, дико завывая и окая, наговаривал в микрофон диктофона:
Он родился в Верхних Ямках…
Он родился от земли…
Спецкор Безродный сидел в кресле. Он был в новом костюме, перед ним на столике стояла новая портативная пишущая машинка, на груди висел новый фотоаппарат. Спецкор, затаив дыхание, слушал юношу.
— Ну, как старичок? — спросил юноша Безродного, окончив четверостишие.
— Блеск!
— Ну, что там у тебя еще? Дуй дальше, старик.
— Отличные производственные показатели, — прочитал Безродный звонким, счастливым голосом, — товарищ Травкин всегда сочетал с общественной работой и занятиями спортом.
— Не вкусно! — юноша презрительно скривился и фыркнул. — Ты мне только факты давай!
— Хорошо, — живо согласился Безродный. — В тысяча девятьсот…
— Погоди! — властно остановил его юноша и, закатив глаза, завыл:
Наш Иван при виде лыж…
С детства ежился как чиж…
— Вот он! — сказал Безродный, увидев быстро пересекающего вестибюль Травкина. За Иваном Сергеевичем бежали Любашкин, Розочка и Миша.