— Ну вот, — сказал Иван Сергеевич. — Такое дело, улетаю я… Прощайте…
Он внимательно и грустно смотрел в лица Мише, Розочке, Любашкину, Безродному, Аркадию Борисовичу и вдруг заметил за их спинами Прохорова. Прохоров плакал.
— Брось, — сказал Иван Сергеевич. — Иди сюда… обнимемся что ли, а, Прохоров?
Прохоров бросился к нему на шею, рыдая уже в полный голос. Сказать он ничего не смог, только трижды стиснул Травкина в объятиях и отошел, как отшатнулся.
Безродный протянул Иван Сергеевичу руку, сказал:
— Будет время: почитайте, Иван Сергеевич… мы с Родей от всей души писали… вот… — и протянул толстую книгу «Жизнь и подвиг Ивана Травкина».
— Спасибо, — сказал Травкин. — Обязательно почитаю…
Любашкин маленькими шажочками подошел ближе, спросил трепещущим от волнения голосом:
— Можно? — и пощелкал в воздухе ножницами. Иван Сергеевич не понял, но кивнул. Тогда Любащкин отрезал у Травкина с головы клок волос, бережно спрятал в карман.
— Я бесконечно горжусь вами, — сказал Аркадий Борисович, обоими руками пожимая руку Ивану Сергеевичу.
— Ты, Аркаша, — тихо сказал Травкин. — За детишками моими присмотри… Небось, избалуют их теперь. Построже с ними!
Настала очередь Розочки. Рыданья душили ее, но она сдерживала их. Она не бросилась к Ивану Сергеевичу, только закрыла глаза и протянула к нему руки.
— Прощайте, Иван Травкин! — сказала она. — Я не забуду вас. Никогда!
Иван Сергеевич взял ее за руку, подвел к Любашкину:
— Помиритесь. Я вас прошу. Рыданья Прохорова раздались с новой силой.
— Дядя Ваня! — умоляюще прямо в ухо Ивану Сергеевичу шепнул Миша. — Дядя Ваня, кончай это дело… Я такси подогнал… Махнем ко мне под воду, а? Там тебя не найдут…
— Поздно, — сказал Иван Сергеевич и грустно покачал головой.
— Ну, и зря! — сказал Миша.
— До старта пятнадцать минут, — раскатился железный голос.
— Товарищ Травкин! — тронул за руку Ивана Сергеевича неизвестно откуда взявшийся невысокий человек в толстых очках.
— Товарищ Травкин, простите, что я вас беспокою в такой момент, но это исключительно важно!
— Я вас слушаю.
— Скажите, товарищ Травкин, как, по-вашему, нужно писать: «Заиц» или «Заец»?
— А как всегда писали… Заяц — нельзя?
— Нет, это совершенно исключено.
— Тогда пишите «Заиц»… Мне теперь все равно.
— Спасибо, — поблагодарил человек в очках и исчез.
Сопровождающие опять встали по бокам Ивана Сергеевича, и он быстро пошел к дверям. Какая-то торжественная музыка зазвучала в огромном зале. Иван Сергеевич не оглядывался.
За дверью большого роста человек поднял руку, преграждая Травкину путь дальше. Иван Сергеевич торопливо полез в карман и достал пропуск. Человек внимательно сверил лицо Травкина с фотокарточкой на пропуске, поставил компостер и вернул обратно.