— Нет-нет!
Как будто этим "нет" она исторгла частицу своего тела. Голос звучал панически.
— Я не могу этого сделать! Если бы отец… — Она в отчаянии замотала головой. — Нет!
Кэлворт спокойно возразил:
— Но ведь произошло убийство. Погиб человек. Намеренно. Для него все кончено, подведены все счеты с жизнью. Никто нс может посягать на частную жизнь!.. А Гастингс, который лежит в госпитале, чудом оставшийся в живых. Вы бы посмотрели на него. Не только на его раны, но и на ужас в его глазах.
Люси простонала:
— Нет!
— Но в следующий раз Плейер будет действовать более решительно. И как же его остановить? Кто следующая жертва?.. По-видимому — я?
Она неожиданно вскочила с дивана, как будто ее вытолкнула оттуда какая-то невидимая пружина.
— Нет! Не верю! Вы хотите запугать меня! Вы наговорили здесь столько разных ужасов…
Она долго и упорно смотрела ему в глаза, но Кэлворт выдержал ее взгляд. Затем она резко и неожиданно отвернулась от него и зарыдала, опустив голову на свои руки.
Громкие, почти устрашающие рыдания разнеслись по комнате. Когда она повернулась к нему лицом, Кэлворт встал. Он протянул навстречу ей руки, и она инстинктивно бросилась к нему, всем телом прижалась к его груди, лицо ее прильнуло к грубой твидовой ткани лацканов его пиджака…
Рыдания стали глуше, руки его крепко обняли ее. Его обдало ароматом ее духов, который нестерпимо опять напомнил ему мелодию "Синего часа", который он недавно слышал в ресторане…
Ее уступчивое мягкое тело растворилось в нем, и он понял, что пропал, и ужаснулся. Желание овладеть ею, как шторм, налетело на него, но что-то слабое и сопротивляющееся внутри его говорило:
"Не смей. Не смей пользоваться минутной слабостью. Это нечестно. Все это должно произойти иначе, а не в связи с этим Плейером и Родом и зеленой распиской".
Объятия ослабли, но он продолжал все еще держать ее.
Она перестала плакать. Быстрым, взволнованным движением вытерев глаза, она взглянула на него. Взгляд ее был горяч и искрился, но положение тела не изменилось. Она продолжала оставаться в его объятьях.
— Извините, — устало и хрипло прозвучал ее голос.
Кэлворт медленно выпустил ее из своих рук. Он мягко сказал:
— Что мы делаем, Люси? Что происходит? Как нам поступить?
— Не знаю, совсем не знаю. Но мне хотелось, чтобы все было по справедливости.
— Мне бы тоже этого хотелось… Мне бы хотелось все это забыть, но я не могу, не могу забыть. Эта зараза слишком глубоко въелась в жизнь. Она уже коснулась и осквернила нас.
Он почти с гневом посмотрел на нее. Она ответила ему взглядом, полным смирения. В нем была мольба и протест. Она все отдавала в его руки, а он не знал, что делать. Глядя на нее, он чувствовал, что она для него важнее всего этого дела, со всеми вытекающими из него последствиями.