Она металась на кровати без чувств два дня, а на третий пришла в себя, я сразу это ощутил и вздохнул с облегчением.
— Привет! — шепнул я, беря нож и дела надрез — Пей, это даст тебе сил.
Она попыталась сопротивляться, не желая пить мою кровь, и я добавил.
— Ты очень слаба, перестройка еще не закончена и коровья кровь не поможет, пожалуйста, пей! — и она сдалась.
Она была настолько слаба, что мне пришлось приподнять ее голову и поднести руку к ее губам. Когда же ее клыки сомкнулись на руке, и она начала сосать спасительную субстанцию, я испытал облегчение и радость, что она сосет, и значит, есть шанс, что она переживет перестройку, а еще я почувствовал сильнейшее желание обладать ею. Но я знал, что никогда не должен к ней прикасаться нельзя, она мое вето, мой запрет! Поэтому взяв себя в руки, я молча, смотрел на нее.
Когда я понял, что пора ее остановить, я с просто убрал руку, а она даже не сопротивлялась, у нее не было сил. Теперь оставалось ждать и надеяться. Посмотрев на нее, я увидел, что она не спит и мутными, закрывающимися от слабости глазами, смотрит на меня.
— Спи! — шепнул я, но она сопротивлялась, и тогда я добавил — Тебе нужен сон, иначе ты не поправишься.
— Ты ведь все слышал? — спросила она еле слышно.
— Да — кивнул я, понимая, что лгать не стоит.
— А то, что она сказала? — голос был слабым и почти неслышным, как шелест листвы на дереве — Это правда? Он позволил себя убить?
Я видел как она слаба, понимал, что она не сдастся, пока не получит ответ, а ей сейчас нужен сон, поэтому сказал правду.
— Мне очень жаль, но он действительно ушел сам.
Я видел, как она сглотнула, а ее глаза наполнились тоской, но взяв себя в руки из последних сил, она спросила.
— А что она говорила о…? — ей явно не хватало сил, но она пыталась узнать и я ее понимал — Что она имела ввиду про легенду? Что ты со мной должен сделать?
Как же я сейчас ненавидел Амирану. Она была без сил, но все равно спрашивала о том, что ее пугало, она ждала ответа, а я и не знал, что ей сказать.
— Алексия, милая, я все тебе расскажу, когда тебе станет полегче, но сейчас тебе надо поспать, прошу тебя, засыпай! — взмолился я, ложась рядом и устраивая ее на своей груди.
— Что она имела в виду, говоря, что ты убьешь меня, ты же знаешь, Джеймс, прошу, скажи мне? — взмолилась она из последних сил, а ее слабые пальцы сжали мою рубашку.
А в следующий миг я понял, что слабость взяла верх и мне не надо отвечать. Я ненавидел себя за это, но я был рад, что мне дали время подумать. Ведь мне надо было решить рассказывать ли ей правду или нет.