— Прости! — он знает о моем отношении, но все равно делает по-своему. Он боится. Надя далась нам с трудом и с тех пор между нами стоит страх. Страх, что второго раза я не вытяну.
Я отворачиваюсь от него, ничего не говоря. Было время, когда я плакала от отчаянья, билась об стену и ругалась. Теперь же мне просто плохо, и я прячусь от него.
Он молча прижимает меня к себе и ничего не говорит. Это то единственное, из-за чего мы ссоримся. То, что стоит между нами и портит нашу жизнь.
Но сегодня мне надо поговорить с ним. Поэтому взяв себя в руки, я тихо шепчу.
— Я нашла врача и хочу показать ему Надю.
— Зачем? Мы же это уже обсуждали. Мне казалось, что все решено.
У нас действительно был разговор. Но это было до простуды. А после нее я испугалась за дочь и теперь просто не могу сидеть и ждать. Я должна знать наверняка, что мой ребенок здоров.
— У нее человеческое тело — подверженное человеческим болезням. Пусть и на крови. А если с ней что-то не так? Пусть хотя бы посмотрит!
Он молчит. Я чувствую, как его нежные руки сжались вокруг меня и понимаю, что это тяжелое решение.
— Хорошо, пусть посмотрит.
— Мы поедем завтра.
— Я завтра не могу. Я должен быть с ребятами на полигоне. Может послезавтра? — предложил он с тревогой в голосе.
— Прости! — виновато опустила я голову — У него по записи. Я записалась на завтра.
— Ты уверена, что ты хочешь этого сделать? — спросил он поворачивая мою голову и глядя в мои глаза.
— Да!
— Хорошо, только будьте осторожны — сдается он, но я вижу беспокойство в его глазах.
Поэтому я только кивнула и, прижимаясь к нему крепче, прошептала:
— Я люблю тебя!
— А я тебя — уловила я улыбку в его голосе и спокойно уснула.
Утром я смотрела, как он несет дочку к машине и что-то с ней обсуждает. Девочка улыбалась и казалась такой счастливой. Но стоило им подойти к машине, и ее лицо стало серым, а глаза стеклянные.
Видение! Опять!
— Надя! — подбежала я к дочери, но она уже очнулась.
Оглядевшись вокруг, моя дочь грустно улыбнулась, будто прощаясь с окружающим ее миром. Потом внимательно посмотрела на отца и прижалась к нему. И только потом посмотрела на меня.
— Все хорошо, мам, все будет хорошо! — улыбка была печальной, а в глазах был совсем не детский ум и отчаянье — Поехали.
— Ты увидела что-то плохое? — спросил ее отец, внимательно глядя на нее и не отпуская с рук.
— Нет, пап, я просто увидела что будет. И все будет хорошо — она пыталась улыбнуться, но это ей явно не удавалось.
— Может перенести встречу? — встревожено предложила я.
— Нет! — отрезала дочь жестким тоном, от которого по моей спине пошли мурашки — Мы едем, иначе нельзя!