Тут закурил он, вспышка огонька осветила его теплым желтым светом в отличие от холодного лунного серебристого, я увидел сеть мелких морщинок на лице, большие складки морщин, при этом была в его чертах красота, поразительная моложавость, даже молодость. Я однажды в Москве видел женщину, вдову великого писателя и философа (тоже лагерника, да, вроде, и ее сажали как жену врага народа) в молодости красавицу редкую, а в старости испещрили черты ее мелкие морщинки, словно тонкая вуаль, хотя и сквозь вуаль былые прекрасные черты светились. Такие морщинки встречаются у старых людей юга, пустыни, Крайнего Севера, у деревенских, у тех, кто ходит под ослепительным ярым солнцем Ярилом, под ветрами нордом, бореем, австром. Может быть, подумал я, есть судьбы, подобные пустыне, либо белому безмолвию приполярному, над которыми стоит такое ветхозаветное роковое солнце, неведомое большинству.
— Где-то я вас видел.
— Может, во сне? — серьезно спросил он. — Мне уже несколько человек говорили, что видели меня во сне задолго до того, как мы натурально познакомились. Раз уж я склонен к побегам, то и к побегам в чужие сны.
— Если честно, мое воображение долгое время занимали именно три китайца, — сказал я.
Он только брови поднял, улыбаясь.
— Прежде всего, китаец из пьесы Михаила Булгакова «Зойкина квартира». Когда один из моих друзей стал заниматься личным расследованием обстоятельств смерти Есенина (и пришел к выводу, что поэт был убит), стал он читать мне свою работу и спрашивать, что я обо всем этом думаю, а я совершенно неожиданно для себя сказал ему: посмотри пьесу «Зойкина квартира», по-моему, она имеет некое отношение к случившемуся в гостинице «Англетер», а еще к наркотикам, да ты заодно и к персонажу-китайцу приглядись. Он прямо-таки отшатнулся от меня и спросил, знаю ли я, что в «Англетере» портье был китаец? Откуда мне было знать.
— Ну, вот, — весело сказал собеседник мой, — а еще хотите в тени облака какие-то свойства по части ясновидения приобрести. Оно у вас и так в латентном виде обретается. Тогда о портье догадались. Мне эту историю рассказываете и не боитесь, что я стукну кому положено о вашем приятеле с его запрещенной темою об убийстве Есенина, да и о вас заодно.
— Этого быть не может.
— Конечно, не может, да вам-то, вроде, сие неизвестно. А третий китаец кто?
— Я почему-то потом с истинным страхом вспоминал портье из гостиницы, он в голове моей связался с наркотиками, с наркоманами из властных структур, Есенин дружил с темными советскими чиновниками, может, и морфий делили, кто проверял. А третий китаец, чьего имени я не знал, — отец нашей известной ленинградской красавицы-полукровки, жены талантливого художника. Он был великий разведчик, жил с матушкой нашей красавицы недолго, внезапно исчез еще до войны. Может, и сейчас он где-то обитает в с миссией своей потаенной, в Англии, в Бразилии, в штате Мэн.