— Слыхал про наскальные изображения? — спросил начальник. — Вот и в этих горах, которые море скоро затопит, могут ценнейшие наскальные рисунки обнаружиться. Сам понимаешь, нельзя их воде отдавать. По ним ведь можно понять, как люди тут жили четыре тысячи лет назад!
— А мне можно с вами поехать, вместо Димы? — я вскочил с табуретки. — Я буду вам помогать, я ходил в походы! И в горы лазил! Возьмите меня!
Раздался стук — задремавший Дима уронил на пол кружку с водой.
— Давай тогда уложим его, — сказал начальник. Мы уложили Диму на мою кровать. — А походное снаряжение у тебя есть?
— Да можно Димкино пока надеть! — сказал Тимур. — Он уж сутки-то точно проспит, я знаю его!
— А я ему пока лучший костюм свой оставлю! — обрадовался я.
Я вынул из чемодана свой лучший вельветовый костюм, сшитый бабушкой, аккуратно развесил его на спинке стула, сам натянул старые Димкины джинсы, ковбойку, свитер и кеды.
— Тогда быстро только, — сказал начальник. — Две минуты на сборы!
Я собрался за полторы: взял две банки консервов из шкафа, портативную удочку, складной нож, плоскую бутылочку, завинчивающуюся, — вместо фляги, положил всё это в рюкзак.
— Готов!
Смог бы, интересно, отец, увидев меня сейчас, обвинить меня в лени и апатии — тут уж не до апатии, когда разворачиваются такие дела!
Это в городе иногда, когда нечего делать, действительно, находит порой апатия, а тут!
Мы быстро спустились на улицу, вернулись в рощу. Сергеич, поивший лошадей из железного корыта, с удивлением посмотрел на меня, потряс головой: с одной стороны — одет в одежду Димки, а с другой стороны — вроде бы и не Димка!
Я лихо запрыгнул на Димкину лошадь — она начала пятиться, подбрасывать крупом; но я быстро её приструнил — не первый год в седле! Мне было шесть лет, когда папу, он агроном, назначили работать в совхоз. Тогда я полюбил лошадей и научился ездить.
— Вторым поскачешь, сразу за мной, — приказал начальник и тронул свою гнедую лошадку.
Я на своей каурой пошёл вслед за ним, не обгоняя, но и не отставая.
— Лошадь твою Карькой зовут, не забудь! — поравнявшись на некоторое время со мной, сказал Сергеич. — Глаза у неё, видишь, карие, наверно, поэтому.
Я молча кивнул, обошёл Сергеича, стараясь держаться примерно в метре за лошадью начальника.
За посёлком мы не стали скакать по шоссе (лошади при виде ревущих БелАЗов испуганно шарахались), а свернули по узкой тропинке в горы. Сначала это были невысокие холмики, потом мы въехали в долину, которая резко задиралась вверх.
— Слезай, — сказал мне начальник. — Дальше лошади на нас будут ехать!