Я оказался напротив окна третьего этажа. Кошка, та самая, чёрная с белой головой, сидела среди цветов и не мигая важно смотрела на меня.
Потом усы её шевельнулись, она вроде бы усмехнулась.
Её презрительный взгляд явно говорил: «Это днём вы думаете, что вы главные, но по ночам-то ясно, что главные — мы».
Я, отматывая верёвку с локтя, как можно скорей опустился ниже.
Я уже мог носком ботинка достать до подоконника тёмной комнаты; раскачавшись ещё сильнее, я встал на подоконник, уцепился за раму. Наконец-то я могу как следует заглянуть в тёмную комнату!
Я начал пристально взглядываться в темноту — и в то же мгновение чьё-то белое, искажённое лицо прильнуло к стеклу изнутри!
Не знаю, насколько я потерял сознание, но когда я очнулся, верёвку я крепко держал, но зато раскачивался как маятник между окном тёмной комнаты и окном комнаты кочегара!
Можно, конечно, было попытаться попасть в комнату кочегара... на ведь и она, наверное, замурована теперь Гагиными родителями? Это я помнил, стало быть кое-что я соображал.
Я встал на подоконник тёмной комнаты, поскользнулся и, падая вперёд, надавил ладошкой на раму. Половинки окна разошлись, и я упал внутрь. И сразу же чьи-то руки крепко схватили меня.
Я отключился.
Я очнулся от того, что кто-то сильно меня тряс. «Не буду открывать глаза. Ни за что не открою», — думал я. Но потом в движениях этих рук мне почудилось что-то знакомое. Я открыл глаза — надо мною стоял на коленях Гага.
— Ты? — радостно проговорил я.
— А кто же ещё может тут быть? — проговорил Гага хмуро. — Не знаешь, кто тут вход в мою квартиру замуровал? Вот приходится теперь всю ночь здесь сидеть!
— Не знаю... ЖЭК, наверное, дверь заделал! (Сказать, что вход замуровали Гагины родители, я не решился.)
Я был в тёмной комнате, но сейчас было как-то не до неё — я смотрел на Гагу.
— Ты где пропадал? В другой галактике?
— Да, в общем-то повидал кое-что! — уклончиво проговорил Гага (отвратительная привычка у него — уклончиво говорить). — И тут возвращаюсь, можно сказать, подуставший, и какие-то умники замуровали меня! Не ты это догадался, случайно?
— Нет, — только ответил я. Не хотелось мне как-то подробно описывать мои переживания, уж больно высокомерно он держался!
— Сейчас, я полагаю, не стоит дверь крушить — весь дом разбудим! — проговорил он.
— Я тоже так думаю, — холодно сказал я.
— Тогда что же? Глубокий сон.
— Разумеется, — ответил я.
Мы улеглись прямо на полу.
— Я тут поседел из-за тебя... правда, временно, — всё-таки не удержавшись, сказал я.
— Когда это? — недоверчиво спросил он.