— Представляю! — твёрдо выговорил я.
— Ну, посмотрим, — проворчал дед. — Так от чего мы с тобой отвлеклись?
— А! Ты рассказывал, как американский учёный Мёллер лекцию о генах читал в Академии наук.
— Точно! — вспомнил и дед. — Помню, весь цвет Ленинграда собрался на эту лекцию: академики, профессора, — а также много просто бездельников, которые пришли, потому что это было модно. Ну и мы — студенты, аспиранты — тоже всеми силами туда рвались. Ещё бы, выступал всемирно известный Мёллер, а переводил выступление его не менее знаменитый Николай Иванович Вавилов. Помню, Мёллер закончит рассказ по одному диапозитиву, поворачивается к Вавилову: «Некст, плиз!» Вавилов переводит механику в конце зала: «Следующий, пожалуйста!» И так прошло три или четыре слайда — Мёллер уже сам обращается к механику: «Следующий!» В зале хохот, аплодисменты. Помню, незабываемое впечатление от личности Мёллера осталось. Да и Вавилов, надо сказать, неотразимое впечатление производил. Тогда он в самом расцвете был: красивый, солидный, элегантный, прекрасно говорящий на многих языках — мне он тогда идеалом настоящего учёного казался и сейчас кажется. Тогда он как раз знаменитую свою работу проводил — отыскивал центры происхождения культурных растений. Чуть не весь мир объехал, самые удалённые уголки обшарил — обнаружил огромное разнообразие культурных растений, а также полудиких, а также диких их предков!
— А зачем эти предки нужны — дикие и полудикие? Ведь теперешние культурные растения лучше?
— Лучше, конечно! Не зря человечество на протяжении всей своей многовековой истории занималось этим — самым важным, как я считаю, делом — улучшением качеств культурных растений. Но и у предков неожиданно оказались ценные качества, которые и нынешним культурам неплохо было бы позаимствовать, вернее, не позаимствовать, а вернуть эти качества, которые когда-то отброшены были, как несущественные, а сейчас вдруг очень даже существенными оказались! Например, в Южной Америке, в предгорьях Анд, помощник Вавилова Сергей Михайлович Букасов нашёл дикого предка нашего теперешнего картофеля, и оказалось, что этот предок не подвержен заболеванию фитофторой — болезнью, которая губила картофель сразу на целых континентах, после чего там страшный голод наступал. И вдруг — разновидность картофеля, которая воздействию фитофторы не подвержена. Как считаешь, великая это находка?
— Великая!
— А почему?
— Ну как же! Ведь значит, что теперешнему картофелю можно свойства дикого предка передать — и он, теперешний, тоже к фитофторе невосприимчив будет!