...Впрочем, как всегда, горячишься. Расшвырялся зубами!.. Тела не имеешь — не то что зубов!
И тут как раз «встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос»!
И осветила виноградный склон!
Вот они, мои соколики: тесно сплетясь с вакханками, спали в виноградных разгородках. Я летел на бреющем, разглядывая их... Ваня Нечитайло, Петя Скобцев, Дима Орлов, Маракулин, Панков, Зинченко. Праздник Вакха удался: гроздья винограда лежат у них на устах и на других местах. О, и кое-кто из «партизан» примазался! Молодцы!
Меня только тут нету!.. Много захотел.
Зато передал свою программу, последнее желание, последнюю команду — и она выполнена!
Ну я — прям как рядовой Пермитин, который, умирая, сжал зубами разорванный провод и передал сигнал!
Маркс строго хмурится с высоты, а где ж та «железная таблетка», что на губе у него раньше была?
Где, где! Смотреть надо лучше! У тебя на бороде!
А кто это там бодрствует, торопится в отдалении? О-о, мистер Карпентер!
— Не видать ли наших козз?
— Оф козз!
Очнулся, как от толчка, в белой палате, испуганно огляделся. Кто-то стонал неподалеку, весь утыканный трубками.
О Господи!
Геныч!
Ничего страшней нельзя было увидеть!
А кто же тогда — я?
Снова — вне?
...Да не! Передо мной в некотором отдалении босая нога с резко выдающимся средним пальцем.
Где-то я ее раньше видел!
Моя?
О Господи! Это когда Маркел с баяном по снегу шел босой — тогда видел!
Теперь я — сын Маркела?
Ужас!
Сумел-таки приподняться на койке, посмотреться в зеркало над умывальником.
И захохотал.
Ты — сын Маркела?
Надейся!..
Сам Маркел! Скопив снова силы, поднялся, полюбовался.
Во угораздило!.. Маркелло Мастроянни! Неожиданно сипло захохотал.
— Ну, докладывай, как на койку-то угодил.
— ...Я?
— Ты, ты!
— ...Чтой-то смутно припоминаю...
— Давай!
— Честно шел себе по набережной... Навстречу Ясон. С козой! Вымытая, кудрявая! Чистая картинка! На веревочке ее ведет, как невесту! На одном рогу — бант. А на поясе его — пистоль. И сам тоскливо озирается — мол, где тот, кто на невесту мою покусится? Надругается над старинным обычаем? И — никого!
Ну, ясно. У нас и постановления партии и правительства игнорировались порой, не то что это. Вон главный диверсант — за бабой погнался вместо козы, израненный лежит!
Подошел к Ясону. Мирно его спрашиваю:
— А коза — за?
Тут зенки его окаянные злобой и налились.
— Не нужна мне коза! Не нужна, понял?
Стал пинать ее, та заблеяла.
Картина ясная: издевательство над животными. Семь лет дают — больше не дают!
Так... дальше.
Ну, тут он взял себя в руки, пошел прочь. Ну, тут уж я не выдержал.