Потом меня повели к следователю — в здание, примыкавшее к отделению. «Сюда!» — Я вошел. Комната, залитая вечерним солнцем, была вся уставлена цветами в горшках. За столом сидела красивая рыжая девушка с голубым глазами. «Вы следователь?» — радостно вскричал я. Она, не привыкшая к таким восторгам, поначалу даже смутилась, но потом взяла себя в руки и заговорила строго. Впрочем, то, что она сказала, изумило меня еще больше, чем все предыдущее. «Вы абсолютно правы! — сказала она. — Вы шли туда, куда вы имели полное право идти. А эти мальчики из Большого Дома слегка распоясались. Я пошлю туда специальное определение. В ваше правление я тоже пошлю свое заключение. Если у вас нет ко мне вопросов — можете идти!»
— Спасибо, — воскликнул я и вышел из кабинета. Так я пробился к демократии!
Пошел я почему-то не домой, а снова в Союз писателей. То ли я хотел зафиксировать свою победу, то ли хотел сделать что-то такое, после чего меня уже точно не выпустили бы? У разбитых дверей стоял, сдвинув кепку на лоб, наш плотник. Ему я хвалиться не стал — уж он-то точно бы не одобрил моих действий! За дверьми меня встретил дородный, рыжеватый, с веснушками, директор Дома. Он пригласил меня зайти к нему в кабинет.
— Я предлагаю вам следующее, — сурово произнес он. — Вы извиняетесь перед администратором и оплачиваете ремонт. Дверей. А я, со своей стороны, использую свои связи, чтобы инцидент этот замять. Согласны?
— Абсолютно нет! — ответил я. — Чтоб двери ваши не разбивали, не надо их в рабочее время закрытыми держать!
Он крякнул. Потом произнес:
— Ну тогда я не отвечаю за последствия.
— А что вы можете мне сделать? — я все еще находился в эйфории. — Вы директор Дома. Вы командуете стульями, а не писателями.
После мне стало стыдно за столь высокомерные свои высказывания. Сейчас наши отношения с Виктором Евгеньичем самые дружеские.
После этого я зачем-то поднялся наверх, в секретариат, где сидело настоящее писательское начальство. Зачем? Надеялся, что меня поздравят и наградят орденом? Вряд ли послание от следователя уже дошло, да и навряд ли там были таки уж похвалы? Но успокоиться я еще не мог, кровь играла. Там меня встретила секретарша правления Бабахина, женщина опытная и умная. Встретила она меня весело:
— Ну что, герой? Пришел положительную характеристику просить для милиции?
— Да нет. Зачем? Просто так зашел! — ответил я весело.
— Кстати, — не очень громко проговорила она. — Один из секретарей нашего Союза просил тебе передать, что ты все сделал правильно, и на твоем месте и в твоем возрасте он тоже так же бы поступил!