Иван Андреевич Крылов двадцать пять лет отдал библиотеке и жил рядом в маленьком домике на Садовой. Угол библиотеки между Невским и Садовой улицей — круглый, с большими окнами и старинными часами. А чуть дальше по Садовой — маленький «крыловский домик» — там до сих пор литературная жизнь, выступают писатели и поэты.
На замечательном памятнике Крылову в Летнем саду (доберемся с вами и туда) великий баснописец, торжественно поднимаясь над многочисленными героями знаменитых своих басен, отлитых в бронзе, выглядит величественным и умиротворенным старцем. Однако жизнь его была полна происшествий, и отнюдь не всегда безопасных. По-разному складываются судьбы гениев. Теперь, когда мы снизу вверх, с почтением и обожанием взираем на них, трудно поверить, что кто-то их мог не любить. Увы — так. И не просто кто-то, а первые люди государства, цари и царицы. Та же великая Екатерина II, обожающая Державина, ненавидела при этом Крылова. И даже выслала его из Петербурга. Казалось бы, кто же тронет его, «он же памятник»? Ан нет. Не обошлось тут, конечно, без политики. Если Державин еще солдатом участвовал в подавлении пугачевского бунта, то Крылов, как была убеждена Екатерина, был певцом «бунтарских, пугачевских песен».
И действительно — начинал Крылов с резкой сатиры на общество, с острых сатирических пьес и по велению Екатерины был сослан — правда, недалеко — из столичного блистательного Санкт-Петербурга в Москву, которая считалась тогда провинциальной и патриархальной. Впрочем, Москва была для него родным городом, там он родился и вырос. И лишь после смерти Екатерины Крылов возвратился в Петербург, поступил на службу — и продолжил писать. Сказать, что Крылов испугался и поэтому перестал писать сатирические пьесы? Да нет — он просто стал мудрее, хитрее, талант его закалился, окреп. Он понял самое главное для себя: не прямая критика недостатков, а аллегория создает, со времен Эзопа и Лафонтена, великую литературу. Исторический опыт чрезвычайно важен для нового автора, без него он беспомощен, гол, беззащитен. И — уже мудрый — Крылов начал свои знаменитые труды как бы с переводов общепризнанных мировых классиков: кто может против этого возразить? В 1805 году в уже преклонном для тех веков возрасте — тридцати шести лет — он начал работу над баснями, прославившими его, с переводов знаменитого французского басенника Лафонтена — но делал это так, что басни эти воспринимались абсолютно русскими, созданными здесь на абсолютно российском материале, и навсегда вошли в сокровищницу русской литературы. Среди этих первых опытов — «Слон и моська», одна из самых популярных басен, постоянно цитируемая. Крылов сразу стал народным любимцем — басни его ходили не только в дворянском обществе, но и среди простого народа. Крылов необыкновенно расширил аудиторию читателей — книги его читались не только во дворцах, но и в избушках. Его строчки то и дело употребляются в жизни, особенно когда надо метко и хлестко сказать о чем-то. Лучше Крылова это сделать не может никто!