— Почему мы здесь как пара?
— Я не знаю, — тихо ответила я, мы не шептались, но голоса звучали приглушенно, как бывает у людей в церкви порой, когда они знают, что Господь рядом.
— Твоя корона всегда материализуется во сне и видении?
— Нет, почти никогда.
— В доме кто-то из солдат?
— Думаю, да, — ответила я, но меня… отвлекал и смущал тот факт, что Шолто отправился вместе со мной. Я спала, касаясь при этом многих других мужчин, но они никогда не путешествовали вместе со мной. Почему же Шолто? Почему сейчас? Почему в наших «свадебных» нарядах? Я постаралась оставить эти вопросы, чтобы услышать послание Богини. Как только ты начинаешь слишком громко думать, ты перестаешь слышать Бога или Богиню.
Я сделала глубокий вдох, закрыла глаза и успокоила свои мысли, а теплая и крепкая ладонь Шолто в моей была частью этой безмятежности. Моего лица коснулся ветер, и я вскинула голову, так и не открыв глаз, зная, что идти нам нужно именно в дом. Трудно это объяснить словами, но я «знала» это так же, как цветы знают, когда всходит солнце, это так просто и вместе с тем сложно. Я направилась к дому, потянув Шолто за собой. Он не задал вопроса, просто пошел за мной, в этом и заключается вера. Не знаю правда, вера в Богиню или меня, или в нас обоих, но я с верой шла вперед, и он точно так же шагал рядом со мной. Мы раскрасили землю своей кровью на своем пути и украсили ею свои белые одежды, когда сухой и горячий порыв ветра взметнул мое платье. Капли нашей крови на белой ткани были похожи на картины Джексона Поллока.
Большая часть краски на доме облезла, отчего он стал видавшего виды серого оттенка, бревна все были в рытвинах и отметинах, как будто испещрены мелкими, острыми предметами, но я-то знала, что это результат воздействия лишь ветра, дождя, зноя и времени. Дома нуждаются в любви и заботе так же, как животные и люди, без них наше жилье начинает стареть и погибать, как и мы. Этот дом не знал любви уже очень давно.
Мы поднялись по покосившимся, кривым доскам крыльца, и я потянулась к сетчатой двери. Сетка была разорвана достаточно давно, чтобы обесцветиться по краям, при такой жаре и недостатке внимания она становится ломкой.
Внутренняя дверь была облезлой и так сильно покосилась, что открыть ее было нелегко. С помощью Шолто вместе мы отворили ее. Должен был бы раздаться чудовищный треск ломающегося дерева и скрежет металла, но его не было. Дверь открылась так бесшумно, словно была недавно смазана и уже открывалась мгновеньем раньше, хотя мне было известно, что прошли как минимум недели с тех пор, как она использовалась. А за бесшумным открытием двери последовала другая абсолютная тишина, как будто сам мир затаил дыхание. Гостиная, что я увидела, была покрыта слоем пыли, пол завален почтой, как будто месячные счета заслуживали того, чтобы их просто сбросили на пол. Кушетка прогнулась под кучей вязанных шерстяных пледов и подушек. Маленькая серая кошка свернулась на подушке, моргая на нас огромными желтыми глазами. Интересно, видела ли она нас?