— Дело не в поцелуе, а в моем мнении, что вы пытаетесь сменить тему разговора о дополнительной охране, присланной нашим правительством для принцессы, это заставило меня вас прервать. Я привык относить себя к богеме.
— Богема, — повторил Рис. — Не это слово я слышу последнее время.
Бенц взглянул на него, и за всем его обаянием был виден интеллект, это хорошо, он ему пригодится.
— Я подобрал неподходящее слово?
— Нет, но чтобы преуспеть при дворе Неблагих, вам нужно быть немного более, чем просто богемным.
— На что вы намекаете?
— Надо быть распутным, извращенным, а, возможно, и нет, — сказал Рис, посмотрев на нас с Галеном.
— Что ты задумал? — спросил Гален.
— Просто подумал, что королева никогда не позволяла человеческим СМИ увидеть свою самую ужасную сторону. Интересно, может ли человеческий посол при нашем дворе оказать на нее… успокаивающий эффект.
Его глаза были полны насмешки, когда он подбирал наиболее мягкие слова. Если бы королеве Андаис пришлось считаться с человеческими чувствами, то пытки в качестве развлечения на ужин пришлось бы отменить. По ее меркам они не были жестоки и случались не часто, но свою страсть к настоящим пыткам ей пришлось бы усмирить, если бы Бенц посетил наш двор… при условии, что она может владеть собой и не теряться в безумии настолько, что уже ничто не поможет ей обрести себя. Ответ на этот вопрос стоит на пути ее встречи с малышами. Действительно ли она была безумна или просто обрушила свое горе на придворных, потому что могла? Если ей нужно найти другие выходы своему горю, смогу ли я убедить ее обратиться к психоаналитику? Она пошла к человеческим специалистам по бесплодию, может, она согласиться пройти и терапию.
Подошел Рис, обнимая нас с Галеном за талию.
— Теперь ты задумала что-то интересное, наша Мерри.
Я кивнула.
— Мы обсудим это позже.
— Когда я не буду подслушивать, — сказал Бенц.
Я взглянула на него и ответила:
— Да.
Бенц рассмеялся и заметил:
— Большинство людей стало бы отрицать это, хотя бы из вежливости, знаете ли.
— Это слишком близко ко лжи, ложь, о которой вы знали бы, все равно ею была бы. Так зачем напрягаться?
— Ах, принцесса Мередит, думаю, что служение у вас послом станет для меня очень интересным, даже познавательным приключением.
— Которое может быть как плохим, так и хорошим, — сказала я.
Он кивнул.
— Пока я и сам не знаю, каким именно оно будет.
— Будьте осторожны, посол Бенц, — предупредил Рис. — Как бы с нами вы не стали слишком честным, чтобы быть дипломатом среди людей.
Бенц казался удивленным, а затем, прежде чем смог сдержать себя, он громко рассмеялся, откинув голову назад. Это была самая открытая и искренняя эмоция, что я у него видела.