В конце коридора из белого мрамора распахнулась дверь, и Лиам Рид, которому было всего год и месяц, взглянул на нас и ухмыльнулся. И коридор вдруг перестал казаться величественным или холодным, таким, словно по нему нужно скользить исключительно в вечерних платьях, мы вдруг почувствовали себя как дома.
Если вы когда-нибудь задавались вопросом, почему детишек этого возраста иногда называют «топотун», просто понаблюдайте, как двигается тот, кто только научился ходить. Лиам затопал к нам вместе со следующей за ним по пятам няней-человеком. Он уже целый месяц, как учится ходить, но все еще был неустойчив, зато двигался все быстрее и быстрее. Мальчик заковылял к нам так быстро, как только мог, повторяя:
— Малыш, малыш, малыш!
Лиам широко улыбался и был в таком восторге. С тех самых пор, как мы привезли домой тройняшек, Кади, дочка Никки и Бидди, которая только на той неделе научилась сидеть, для Лиама, очевидно, больше не была «малышом», потому что его очаровали младенцы.
Лиам был таким же голубоглазым блондином, какой представляется для человеческих СМИ его мамочка, Мэйв Рид, пока он был просто очаровательным малышом с прямыми золотыми волосами и большими милыми очень человеческими голубыми глазами. Его кожа была светлого золотистого оттенка Мэйв, как будто с легким идеальным загаром, так похожим на человеческий.
Рис подхватил его на руки, спросив:
— Хочешь посмотреть на малышей?
— Малыши! — воскликнул Лиам, повысив голос.
Гвенвифар и Брилуэн обе протестующе тоненько заплакали. Мы с Галеном, не задумываясь, начали их поглаживать и укачивать. Прошло всего несколько дней, но я уже научилась всему, что могло их успокоить, ради шанса хоть немного поспать. И только Аластер хранил молчание и крепко спал на руках Шолто, когда тот прошел в детскую.
Рис, удерживая Лиама, показал ему первой Гвенвифар.
— Малыш! — снова громко воскликнул Лиам.
Гвен заплакала.
— Шшш, помни, нужно говорить тихо, — проговорил Рис.
Лиам с серьезным выражением лица обернулся к Рису, а затем посмотрел на Брилуэн и сказал уже спокойнее:
— Малыш.
Я улыбнулась и повернула малышку так, чтобы она тоже могла смотреть на Лиама. Он потянулся к ней и очень нежно коснулся ее волос, провел пальчиками по крошечным зарождающимся рожкам, от которых он, похоже, был в восторге, и прошептал:
— Каиво, — что означало «красиво».
— Да, Брилуэн очень красивая.
— Брии-лу, — повторил он, пытаясь по-детски выговорить ее имя. Он уже третий день старался, и эта попытка была ближе всего.
Я улыбнулась ему.
— Правильно, Лиам. Это Брилуэн.
— Бри-лу-не.