Томми медленно моргает, а потом начинает плакать.
Интересно, каким он был раньше. Я всегда пытаюсь представить себе жизнь своих пациентов, ищу подсказки, которые могут помочь мне в уходе за ними. Я пытаюсь представить себе, как сложившаяся ситуация изменит всю картину в целом. Работу отца Томми, из-за которой он вынужден неделями пропадать на буровых вышках. Круг близких, которые могут оказать поддержку его матери. Их отношения, стойкость духа, надежды и ожидания.
Уход за Томми означает, что мне понадобятся любые возможные подсказки, которые мне удастся раздобыть, чтобы я могла помочь ему и его семье. Это ряд задач, которые необходимо регулярно выполнять. Каждый час я провожу осмотр и документирую все показатели и настройки аппарата ИВЛ, разноцветными чернилами фиксируя их в большой таблице размером с плакат. Я соединяю точки, ищу закономерности: не ползет ли вверх линия температуры, не растет ли давление. Пациенты с травмами спинного мозга, такие как Томми, подвержены риску возникновения автономной дисрефлексии, которая представляет собой патологическую физиологическую реакцию на повреждение спинномозговых нервов, грозящую привести к тяжелой форме гипертонии. Это может быть вызвано чем-то настолько банальным, как запор или перекрутившийся урологический катетер, поэтому должный медицинский уход крайне важен. Я внимательно наблюдаю за мальчиком, чтобы предотвратить или вовремя распознать признаки опасной для жизни чрезвычайной ситуации. Забота о Томми, кроме всего прочего, включает в себя и интимный уход. Я его обмываю, переворачиваю, слежу, чтобы он не лежал слишком долго в одной и той же позе, потому что есть риск возникновения пролежней. Организм Томми сейчас находится в стабильном состоянии, хотя у него внутри полно металлических деталей, на которых все держится, и в будущем ему понадобится еще одна операция на тазовых костях. Он очень хрупок. Самое главное – детали. К примеру, я регулярно проверяю, как бы у него не скомкались носки. Казалось бы, очень банальная вещь, но стоит ею пренебречь, и последствия могут оказаться трагическими, особенно учитывая, что у него столь низкий уровень сопротивляемости инфекциям вроде золотистого стафилококка. Я его кормлю: в настоящий момент Томми не может есть через рот, поэтому я вешаю рядом с его койкой упаковки с похожим на молоко питательным раствором, который через гастростомическую трубку поступает прямо в его желудок. Через эту же трубку я ввожу ему лекарства.
Хотя я и обеспечиваю Томми физический уход, больше всего в заботе нуждается его разум. В данном случае моя роль медсестры заключается в первую очередь в оказании психологической помощи, несмотря на то что с виду может показаться, будто я главным образом забочусь о его теле. Самое полезное, что я могу сделать, – выстроить с Томми доверительные, служащие терапевтическим целям отношения и научиться его слушать. По-настоящему слушать.