В учреждениях Национальной службы здравоохранения, как и везде, встречаются самые разные случаи, связанные с проблемами личной безопасности. В больницы обращаются пожилые пациенты с оставшимися от пальцев синяками на предплечьях, или с необъяснимыми переломами ребер, или с травмами головы. Однажды к нам поступил восьмидесятилетний мужчина, у которого на сломанной скуловой кости был след в форме лошадиной подковы. Более молодые пациенты тоже находятся в группе риска. Особенно уязвимы люди с нарушениями обучаемости и те, что приходят в кожно-венерологический диспансер с очередным ЗППП. Как-то раз во время учебных занятий одна работающая в венерологии медсестра рассказывает мне, что к ним регулярно наведывается какой-то мужчина, которого, несомненно, используют. «Он не говорит, кто именно, но приходит каждый месяц, и каждый раз с новой проблемой. В прошлом месяце у него на гениталиях были следы от зубов. От человеческих зубов. Сказал, что его укусила собака».
Все медсестры изучают основы обеспечения безопасности: как заметить признаки насилия, к кому направить пациента и как именно донести до него информацию о соответствующих специалистах. Но вот сами медсестры не проходят регулярные клинические обследования, которые организуются, скажем, для социальных работников. Никто не оказывает психологической помощи медсестре, которая вынуждена выслушивать рассказы жертв и видеть их физические страдания, ставшие результатом пережитого ими насилия. У медсестры душа разрывается и застывает каждый раз, когда ей приходится столкнуться с новым проявлением жестокости, а их чрезвычайно много. Моя душа совсем заледенела.
В 2015 году полиция Большого Манчестера принесла свои извинения за провал дела о банде педофилов, действовавших в городе Рочдейл в период с 2008 по 2010 год и подвергавших детей сексуальному насилию: сотрудники не стали проводить более подробное расследование на основе имевшихся обвинений и систематически игнорировали призывы жертв о помощи. Ни один из участвовавших в расследовании офицеров полиции не был привлечен к суду за ненадлежащее исполнение обязанностей, а вот Сара Роуботам, медсестра-венеролог, которая высказала опасения по поводу состояния более сотни жертв и которая ни на секунду не позволила себе закрыть на что-либо глаза или заткнуть уши, потеряла работу.
Кто же защищает медсестер?
За всю мою карьеру мне предлагали психологическую помощь дважды. Однажды мне и моим коллегам предоставили возможность получить психологическую консультацию после того, как одна из медсестер, которая пошла показывать родителю тело его умершего ребенка, обнаружила, что оно уже начало разлагаться, потому что холодильник в морге вышел из строя. Во второй раз помощь мне предложили после того, как треснул аппарат экстракорпоральной мембранной оксигенации, и вся кровь пациента в полном объеме разлилась, забрызгав стены, потолок, медработников и других пациентов. Оба раза я отказалась, как и мои коллеги. Смею надеяться, что сейчас дела в сестринском деле обстоят чуть лучше и что медсестры, которые вынуждены работать в таких экстремальных условиях, скажем в отделении интенсивной терапии или в неотложной помощи, имеют возможность проходить регулярные клинические обследования, но рассказы коллег свидетельствуют об обратном, да и времени на это в любом случае ни у кого нет.