Но сначала великий князь владимирский разъяснил им «политику партии и правительства». Отторжения это у братьев особого не вызвало. Может потому, что Рязанское княжество изначально не могло претендовать на проведение полноценно независимой внешней политики как то же Владимирское или Новгородское. Оно всегда вынуждено было идти в чьем-то кильватере.
— Так что сразу говорю, что Рязанское княжество будет поделено на два удела, Рязанское и Пронское, столы возьмут кто-то два из вас. Что до третьего, то могу предложить удел во владимирской земле на выбор.
— Рязанский стол пусть возьмет Юрий, Пронский — Роман, как старшие в роду, — сказал Ингварь. — А я как и твой брат Владимир особо сидеть на земле не хочу! Муторно мне! А если передумаю, то уделом думаю не обидишь.
— Не обижу, — подтвердил Юрий Всеволодович, убедившись, что старшие согласны с решением младшего.
Зимой тысяча двести пятнадцатого-шестнадцатого года начался поход владимирского войска на Рязань.
К нему присоединилась по собственному почину муромская дружина под предводительством князя Давыда Юрьевича.
Этот князь был куда как более последовательным союзником Владимирского княжества и в споре за Владимирский стол встал на сторону Юрия. Хотя в этой исторической последовательности его войска не потребовались. Но позиция была обозначена более чем четко.
Пришлось Юрию и с ним обсуждать во всех подробностях свои планы.
— Что до уделов, один сын наследует тебе, одного могу пристроить во владимирской земле. А чтобы еще сильнее скрепить наш союз предлагаю поженить моего брата Святослава и твою дочь Евдокию.
— Доброе дело измыслил, — кивнул князь муромский. — И за щедрость твою благодарю. А то я уже и не знал куда Святослава пристроить. Наследовать же мне будет Юрий. И на свадьбу дочери с твоим братом согласен.
«Куда ни плюнь, кругом одни Юриии, у него ведь еще и брат Юрий есть и отца их звали Юрием, — неожиданно развеселился великий князь. — Я — Юрий, Рязань займет тоже Юрий! А еще в степи у наших границ хан Юрий бегает!»
Политическая самостоятельность Мурома была еще более незначительной, чем у Рязани, не говоря уже о том, что оно не могло существовать без внешней силовой поддержки против половцев. Так что ничего удивительного, что Давыд Юрьевич выказал желание влиться в формирующееся государство абсолютно добровольно. От этого ему была только выгода. В первую очередь еще сильнее повышался уровень безопасности.
Как человек умный он понимал, что будущего у его княжества нет, особенно если делить его дальше. А делить-то по сути больше и нечего. Требовалось менять систему наследования, но поломать даже такую несовершенную и откровенно маразматическую схему было не так-то просто. Не поймут. И вот тут такой повод!