Встали мы рано, хотя я толком не выспался – думы всякие одолевали, в расстройство вводили. Опять между мною и Наташей натянутость, опять она холодна… А что мне делать было?
Поддакивать? Но ведь неведомые корректоры реальности на Майе не спрашивают моего согласия или разрешения. Да и существует ли вообще жизнь на этой планете? И видел ли кто Майю такой, какая она есть, – вне Сферы?
Измученный сонмом вопросов, я заснул под утро, отчего и встал в мрачном настроении.
– А ты чего не на работе? – спросил я Кириллыча, сосредоточенно мазавшего баклажанную икру на горбушку.
– Здрасьте! Суббота же!
– А-а…
Умывшись холодной водой, я немного пришел в себя и стал собираться.
– Ты куда? – поинтересовался Кузьмич, выглядывая из кухни.
– Погляжу, как там… – пробурчал я.
– Погоди, сейчас все пойдем.
– Ладно, я во дворе постою.
Во дворе было уютно и тихо, шум с улицы Горького почти не доносился. Бабки уже оккупировали скамейки, выгуливая кто собак, кто внуков. Воробьи чирикали, кошки делали вид, что птички их не интересуют.
Нахохлившись, я наблюдал за этим праздником жизни.
Не размышляя, не рефлексируя.
Делай, что должен, будет, что суждено. Старина Аврелий был совершенно прав.
Вышел Кузьмич, степенно беседуя с Кириллычем. Показалась Наташа, старательно делавшая вид, что я – иллюзия.
Последним выбежал Ромка, и мы все пошагали на Горького, глядя вокруг во все глаза. Спускаясь к Красной площади, я и сам приглядывался – не изменилось ли что?
Кириллыч с Кузьмичом спорили.
– А кто, вообще, сказал, что Майя – это планета? – напирал Бунша. – Может, тоже какая-нибудь станция?
– Ромка, ты докуда вчера доехал?
– До Лосиноостровской, дядь Коль.
– О! – выставил палец Кириллыч. – Это сколько же десятков километров должно быть у той станции, а?
Я не вступал в споры и вообще ни с кем не разговаривал. Брел себе и брел. Вот уже и Центральный телеграф показался…
Я резко остановился.
– Чего ты? – удивился Эдик.
– Кириллыч, – позвал я. – Глянь.
– Куда?
– Туда.
Впереди, там, где еще вчера высился черный параллелепипед гостиницы «Интурист», красовался «Ритц-Карлтон».
– Началось… – выдохнул Кириллыч.
– Ты был прав, – спокойно сказал Эдик.
Я раздраженно пожал плечами. На этот раз моя правота лишь добавляла негатива.
– Возвращаемся, – решил Кузьмич. – Заберем рюкзаки – и уходим.
– Да, – пригорюнился Кириллыч, – другого выхода нет…
Возвращение наше затянулось. Мы будто продлевали момент расставания с мечтой, которая чуть было не исполнилась. Купили пончиков – настоящих, поджаристых пончиков, а не тех американских кругляшей с помадкой и кремом, которыми нас закармливают на Земле. Слопали их с чаем в кафешке, заглянули в книжный…