Я сел и потянулся, зевнул как следует.
«Вставай, проклятьем заклейменный!»
Оделся, умылся, позавтракал. Каску на голову, «намордник»-респиратор – сами знаете куда. И шагом марш.
С утра я был не в духе. Снилась всякая хрень, да еще вся эта чересполосица вокруг… Вот что меня доставало сильнее всяких инопланетных диковин! Дурацкая, идиотская смесь земного с внеземным – ТБ и «КамАЗы», цверги и бомжи. Все это совершенно не стыковалось между собой, не сочеталось никак!
По-хорошему если, то я сюда должен был прибыть на космическом корабле, высадиться и что-нибудь этакое, чеканное изречь, а потом бродить вокруг с важным видом и собирать образцы.
А я эти самые образцы ломом колупаю, чтобы хитрозадый дядя, прихватизировавший портал, рябчиков с ананасами трескал (надо ли говорить, что я желал ему подавиться?).
– Все здесь? – осведомился Кузьмич, оглядывая понурых отработчиков. – Пошли!
И мы потопали, шаркая и односложно переговариваясь: «Ты че?» – «Я ниче» – «Ну и все!»
Хорошее настроение не наблюдалось ни у кого. Да и какой позитив мог быть у каторжанина?
Когда мы добрели до забоя, то туда же, светя фарами, подъехала приземистая ПДМ, с ходу опуская ковш и нагребая породу. А тут и «Хово», китайский самосвал, подали.
И пошла работа…
…Вся следующая неделя слилась для меня в череду монотонных, однообразных и скучных действий. Я спал, я ел, я отправлял естественные надобности, я работал, а между этими деяниями ходил туда и обратно. На участок и с участка, в столовую и из столовой, в блок и из блока.
Медленная, унылая карусель. Уставал я до того, что никаких мыслей не возникало вообще, даже о еде думалось редко. Руки за столом тряслись так, что приходилось подносить судок с похлебкой к самому рту – из ложки все расплескивалось.
Но постепенно я входил в норму организм свыкался, и я втянулся понемногу. Так прошел месяц.
Жизнь «на зоне» налаживалась. Мы уже, как в первый день, собирались у костра, пекли махи, даже анекдоты травили. Эдик, которому доставалось больше всех, чуть ли не лекции нам читал, и все слушали. А что делать? Телевизор – йок, даже радио отсутствует, и в смартфон не уткнешься – связи нет. Оставалась нам одна лишь роскошь – человеческого общения.
Порой Кузьмич не выдерживал и начинал спорить с Лахиным, тогда это и вовсе реалити-шоу выходило.
К середине января мы уже настолько поднаторели, что я, к примеру, подменял Туку за перфоратором, а пару раз даже поводил ПДМ, устраиваясь в ее странной кабине – там машинист сидит как бы боком.
Комендант был доволен нашим ударным трудом, и где-то к началу февраля отправил «кузьмичевцев» на дальние участки.