Я приоткрыл окно – тут имелась этакая форточка, как в автобусе, – и разнообразные шумы, издаваемые караваном, сразу усилились. Но и новые звуки вплелись в машинную какофонию – глухо зарокотал прибой.
Не знаю, бывал ли я на море в прошлой жизни, но в этой мне всего годик «исполнился», и слушать, как набегают волны, было приятно.
– Да-а… – протянул Лахин. – Потрудились мангиане…
– Ты это к чему? – спросил я.
– Просто удивляюсь иногда… Обычно ведь как? Живешь себе и живешь, ни на что особо внимания не обращаешь. Кто из новокиевцев глядит на горы и цокает языком? Да никто!
– Кроме тебя, – хмыкнул Кузьмич.
– Ну да! – легко согласился Эдик. – А как же? Ведь все эти хребты – искусственные, мангиане их сами наворотили! Знаешь, – обратился он ко мне, – я тут всего раз на самолете летал – рассказывал уже, да? Не помню… Короче, перевалы удобные искали, проходы всякие. Все же хребты с юга на север и горы молодые, скалистые – им всего три миллиона лет. А если держать курс на норд, то где-то через полтора-два часа полета покажутся старые горы – те, что возникли тут неведомо когда. Они действительно старые, как Урал, – лесом заросли или травой, а тянутся они с запада на восток, поперек рукотворных хребтов. Так мангиане чего удумали – пробили в них такие… не знаю даже, как назвать… не коридорами же… проходы, в общем. Вырезали кусище в старом хребте, километров, этак, на двадцать или больше. Глядишь сверху – как ножом гору слева, с запада, то есть, отрезали. Крутой, такой, склон, осыпи… И на востоке то же самое. А между этими вырезами проложили новую цепь гор! Видишь такие «перекрестки» – и мурашки по телу. Это ж какие энергии нужны, силищи какие!
– Да уж… – хмыкнул я, любуясь пейзажами.
Несколько раз на подъеме мы сворачивали к лесу, чтобы «загнуть» петлю серпантина, ведущую к перевалу, но снова возвращались к обрыву, с которого всякий раз распахивалась все более полная панорама.
На высоту прибой не доносился уже, зато загуляло эхо далекого обвального грохота. Что это такое было, я понял, когда колонна свернула в настоящий каменный лес из скал-столбов и выехала на вечно мокрый уступ.
Здесь вполне можно было располагать смотровую площадку для туристов – вид открывался великолепнейший. Колоссальная масса воды, взбитой в пену, ежесекундно рушилась в пропасть. Высота этого обрушения была столь велика, что, казалось, вода опадала медленно, клубясь и распадаясь на мельчайшие брызги. От рева взбешенной влаги дрожали воздух и сама гора, а что творилось внизу, у подножия, разглядеть было невозможно – все скрывалось за тучей мельчайшей водяной пыли.