– Послушайте, – я не сдавался. – Речь идет о лицах, подозреваемых в совершении тяжкого преступления, и, возможно, причастных к смерти Бориса Рубинчика. Вы уверены, что ничего не хотите мне сообщить?
– Боже мой, вы об этом! – воскликнула Ядвига Ильинична. – Так я уже все сообщила куда следует.
– Куда же?
– В Комитет государственной безопасности, – веско ответила Ядвига Ильинична.
Это был неожиданный поворот.
– Что вы им сообщили? – спросил я, чувствуя, как глупо прозвучал мой вопрос.
– Это невыносимо! Вы с ума меня хотите свести? О лицах, подозреваемых и причастных, как вы соблаговолили выразиться. Вот о ком!
И Ядвига Ильинична сердито ткнула пальцем в газетный стенд на стене, где красовалась комитетская ориентировка: фотография исчезнувшего ученого Саввы Ильинского и фоторобот молодой девушки с распахнутыми по-детски глазами.
– Вы видели их двоих? – быстро спросил я.
– Нет, только ее. Бледная рыжая худосочная девица. Я с ней на лестнице буквально столкнулась в прошлый четверг. Выходила с Пополем на вечернюю прогулку, в начале девятого, чтобы успеть вернуться к программе «Время», а она мялась у Бориной двери. Не поздоровалась, кстати, только зыркнула так, настороженно. Потом дверь открылась, она туда юркнула – и всё.
– И вы ее сразу узнали?
– У меня феноменальная память на лица, – сообщила Ядвига Ильинична. – Да тут и запоминать нечего, если на всех углах расклеены листовки и по телевидению их показывают чаще, чем членов Политбюро. Разумеется, едва мы с Пополем вернулись домой, я позвонила – не по 02, а по другому телефону, длинному. Там ответили «Комитет государственной безопасности, оперативный дежурный», – так я и поняла, кто их разыскивает. Ко мне потом и сотрудники приезжали, вежливые, внимательные, хорошо одетые, между прочим.
Она бросила колючий взгляд на мою клетчатую рубашку и видавшие виды отечественные джинсы.
– Больше вы ее здесь не встречали?
– Нет. Кстати, если это не государственная тайна, кого Лёва якобы видел в ночь гибели Бори?
– Он утверждает, что, когда все спустились во двор, из квартиры Рубинчика вышли двое, мужчина и женщина.
– С хвостом и рогами? – ядовито осведомилась Ядвига Ильинична.
– Нет, вполне приятной гражданской наружности.
– И куда же они подевались?
– Спустились по лестнице и исчезли.
Она фыркнула.
– Ну, все понятно. И вы, стало быть, хотели поинтересоваться, не наблюдала ли я пьяных галлюцинаций Льва Львовича?
Я виновато развел руками.
– Получается, что так.
Ядвига Ильинична искоса посмотрела на меня, потом чуть улыбнулась, а потом вдруг рассмеялась неожиданно молодо и задорно. Я подумал, что лет тридцать назад она способна была влюбить в себя без памяти кого угодно.