— Ну, вот мы и приехали, милый друг, — сказал он, закрывая дверь. — Здесь мы проживем недельки две сравнительно спокойно.
— Что случилось? — спросил Марлинг.
Гарло пожал плечами.
— Не знаю… неизбежное, но я не уверен еще. Вот ваша комната… Вы довольны?
Марлинг увидел, что эта комната была еще роскошнее, чем прежняя, со множеством книг. Одно было неприятно: стекла в окнах были закрашены белой краской.
— Я уже года два-три тому назад приготовил эту комнату для вас, — сказал Гарло. — Недельки две придется нам самим похозяйничать, — и он похлопал Марлинга по плечу. — Славный вы малый, иной раз так хочется быть на вашем месте. Но, увы, у меня нет добродетелей, а только сжигающее желание, чтобы колеса вертелись.
Гарло выпятил губы и сказал:
— А она славная девушка!.. И у нее есть чувство юмора, такое редкое качество в женщине!
— О чем вы говорите? — спросил бородатый человек.
— О том, что могло бы быть, — прозвучал веселый ответ. — Можно меня назвать сентиментальным, Марлинг?
Тот покачал головой, и Гарло добродушно рассмеялся.
— Вы неправдоподобно честный человек, — с восхищением сказал он. — Мне кажется, вы единственное существо в мире, к которому я чувствую истинную привязанность.
Собеседник посмотрел на него удивленно, и Гарло без смущения выдержал его взгляд. Он говорил правду. В течение двадцати лет его кошмаром было, что вдруг эта простая душа заболеет; если бы это случилось, то Гарло не остановился бы ни перед страданиями, ни перед собственной гибелью, чтобы вернуть ему здоровье. Марлинг был его единственной серьезной шуткой.
В течение трех лет каждое утро две газеты пропихивались под дверь квартиры Гарло и подбирались приходящей уборщицей. На коврик перед дверью становилась ежедневно большая бутыль молока и также убиралась прислугой. Теперь служанка больше не приходила: в то утро, когда Гарло и его спутник явились сюда, она получила письмо, что ее услуги больше не нужны. Письмо было подписано именем, под которым она знала своего хозяина.
Первый день прошел скучно. Бездеятельность угнетала Гарло. На следующее утро он встал рано, чтобы взять газеты и молоко, и долго сидел с сигарой в зубах, читая о своем исчезновении. За всеми портами было установлено наблюдение; сыщики дежурили на всех аэродромах; летучие отряды носились по Лондону.
В газетах был его большой портрет с надписью: «Гарло Великолепный» и лишь с намеком на то, в чем его обвиняли. Гарло без сожаления узнал об аресте миссис Эдвинс. Она не дала никаких показаний. Был намек на Марлинга:
«Полиции особенно желательно войти в контакт с человеком, покинувшим одновременно с Гарло дом в Парк-Лейне. По описанию он высокого роста, бледен, с длинной желтой бородой. Никто из прислуги его никогда не видел. Это может быть объяснено странностью домашнего порядка: никто из прислуги мистера Гарло не ночевал в доме…»