— Тут мой дом, моя семья.
— Вот моя деревня, вот мой дом родной, — насмешливо продекламировал Владимир. — Вызубрено в первом классе?
— Не помню в каком.
— На Востоке про таких, как ты, говорят: дорогой бриллиант требует хорошей оправы.
— Это пошлое изречение. И ко мне не относится.
— За пошлость извини: хмель шумит в голове. Но я сказал искренне. Не веришь?
— Нет.
— Жаль. — Тут кончилась музыка. Владимира позвали к столу. Удаляясь от Ники, он оглянулся и с чувством добавил: — Очень жаль.
Покачиваясь на тонких, как палки, ногах, подвыпивший Славка подошел к Алексею и многозначительно выпалил:
— Опять два ноль… не в твою пользу… — И, подняв руку над головой, с упоением воскликнул, не обращаясь ни к кому: — Куль-тур-ра!.. — Подошел к столу, выпил рюмку вина, заорал во все горло: — Ур-ра хоз-зяину!..
— Славка, не безобразничай! — заметила Ника.
— Я благор-родно-о… куль-тур-рно… Два ноль… Поняла? Ничего ты не понимаешь, куропатка рыжая… Э-эх, бывают же люди!.. А мы?.. Серость… придорожные лопухи в пыли… И ты, Алёш, лопух…
Алексей дернул Славку за рукав, посадил на стул, пристыдил:
— Меня можешь унижать, но себя не унижай. Знай себе цену.
— Мне цена — одна… Славка туда, Славка сюда, Славка этак, Славка так. И за все — трудодень.
Тут послышалась веселая плясовая музыка, и в соседней комнате загремели раздвигаемые стулья.
Молодежь хлынула туда посмотреть на пляс.
— Шире круг! Разойдись! — кричал Прошка, навалясь всем телом на деревянную ногу и притопывая здоровой в такт музыке.
На круг вышел крепкий черноусый кузнец, скинул пиджак, подобрал рукава рубахи, вскрикнул: — И-эх! — и пошел сучить ногами, только подошвы сапог зашипели.
Со всех сторон прихлопывали в ладоши, пели:
Сыпь, сыпь, Семеновна,
Подсыпай, Семеновна…
У тебя ль, Семеновна,
Юбка клеш зеленая.
Кузнец пропорхал на носках по кругу, остановился перед Дашей, оглядел гордую осанку ее и сделал вызывающий жест. Румяное лицо Даши полыхало, в глазах искрилось безудержное веселье. Она не торопилась отвечать на вызов плясуна, ждала, какие колена он еще покажет. А кузнец изо всех сил старался: приседал, выкидывая ноги, хлопал руками по голенищам, крутился юлой.
Подзадориваемая зрителями Даша наконец вихрем метнулась на круг, но вдруг сдержала порыв и плавно пошла на кузнеца. Движения пляшущих ускорялись, а взоры, чуть затуманенные и ленивые, были неподвижны.
Приближаясь к Даше, кузнец пропел под дробь каблуков:
Эх, давай, давай, давай,
Да не задерживай!..
Наступая на кузнеца, тесня его пышной грудью, Даша степенно отвечала томным голосом: