— Может, быть, непознанное? — спросил Владимир.
— Вы изучали марксизм. По-марксистски непознаваемого нет, есть пока не познанное. Пусть этим занимается философия, Владимир Трофимович. Пусть занимается наука. Мы говорим о религии. Что она такое? С одной стороны, это воспитание в человеке высокой нравственности. В этом простота религии. С другой стороны, это поиски смысла человеческой жизни. В этом философская сложность религии.
— Вы сами усложняете. Я вот тоже думаю о смысле жизни. Мне мало того, чтобы греться на солнышке, вкусно есть-пить, наслаждаться любовью, музыкой, книгами… Хочется чего-то высокого, может быть, и простого… Жизнь меня подкусила. И кто в этом виноват, разбирать сейчас не к чему, не стоит. Но я потерял смысл жизни.
— Это… извините меня… обывательский подход. — Отец Борис усмехнулся. — Надо искать смысл жизни вообще… Жизни Человека с большой буквы. Найдете, тогда найдется и смысл личной жизни, все станет на свое место.
— Вы нашли?
— Нет! — Отец Борис решительно замотал головой. — Потому и горит во мне неудовлетворенность… Христос сказал: придите ко мне все страждущие, чающие движения воды, и я утолю вас… Обратите внимание… «все»… Все без различия расы, веры, имущественного положения… И под утолением надо понимать не питье, а душевное успокоение. Своим учением Христос обещал дать миру душевный покой. Но почти за две тысячи лет его учение не достигло цели.
— А другие религии?
— То же самое.
— Религии воюют между собой, какое уж тут утоление душ.
Нике наскучило слушать отвлеченный разговор, и она сказала, обращаясь к отцу Борису:
— В Андреевке есть женщина. Будто бы уже полгода не ест и не пьет и не умирает. Ее объявили святой.
Борис Иванович посмотрел на Нику строго.
— Это не мы, сектанты объявили ее святой.
— А вы верите, что она не питается полгода?
— Не верю: не выжила бы.
— Мне нравится ваша откровенность, — весело сказал Владимир.
— А мне нечего скрывать. Я в своем служении религии не допускаю обмана.
— Интересно, на что стараетесь воздействовать: на ум или на душу? — полюбопытствовала Ника.
— На душу, милейшая, на душу.
— Говорят, в городских церквах богослужение как спектакль? — продолжала спрашивать Ника, посматривая на попадью, все время молчавшую и лишь изредка отлучавшуюся в другую комнату, к детям, чьи голоса доносились из-за прикрытой двери. На взгляды Ники она улыбнулась умными глазами и произнесла твердо:
— Конечно, спектакль.
— Всякое дело должно быть обставлено ритуалом, украшением для души. — Борис Иванович посмотрел на гостей, понял, что они готовы слушать его, и пустился в рассуждения, сначала спокойно, потом загораясь все сильнее: — Русские люди, прежде чем отправиться в дорогу, посидят молча. Это создает настроение разлуки и настроение движения к новой цели. А все обычаи народные? Свадьбы?.. Воинские ритуалы? Торжественные собрания? Все по канонам. Церковь создала свои обычаи, свои ритуалы… Вы видели хоть раз настоящее богослужение? Нет! Тогда послушайте… Вы входите под высокие каменные своды и попадаете в особый мир. Горят свечи, множество огней. В паникадилах, в высоких подсвечниках, у амвона, перед иконами, в лампадах. Сотни, тысячи огненных язычков колеблются, точно живые. И все они отражаются от блестящих окон, от риз и стекол на иконостасе, сверкают и пронизывают своим теплым блеском сам воздух. Стены и своды расписаны на священные сюжеты. Над головой круглый купол… кажется, нет крыши, а вы парите в небе вместе с крылатыми херувимами, нарисованными там.