Через несколько минут учитель пожал Алексею руку.
— Рад, что вы пришли.
— Извините меня, пожалуйста. Помешал вашему отдыху, делам.
— Да что там! Дела неинтересные: навоз выгрести, корму задать… Лучше бы не было этих дел. Непривычен я к этому да и не люблю.
— По необходимости занимаемся, — подала голос жена учителя, ходившая то в кухню, то в комнату.
— Да уж… — Иван Герасимович махнул рукой. — Колхозу не разрешают продавать нам ни молока, ни мяса, никаких продуктов. Вот и приходится вести натуральное хозяйство. Вместо этого учителя, врачи лучше бы культурную работу вели, пользы было бы больше.
Алексею приходилось уже сталкиваться с этой стороной деревенской жизни, и он хотел бы сказать по этому поводу что-то сочувственное. Но что пользы? Скользя глазами по узкому, с выпуклыми надбровьями лицу учителя, Алексей объяснил цель своего прихода.
— Мало я занимаюсь сейчас живописью: некогда… школа, семья, общественная работа да еще эта скотина, чтоб ей пусто было!.. Урываю время летом.
— Я тут разглядывал ваши работы. Вы рисованию учились?
— Когда был студентом, ходил в студию при художественном училище.
— Можно посмотреть еще что-нибудь из ваших работ?
— Конечно, — охотно согласился учитель. Просьба Алексея оживила его. — Только ведь все это любительское, не настоящее.
Развязав тесемки большой, как чемодан, папки, он вынимал листы ватмана и картона с карандашными и акварельными рисунками. Были тут и законченные вещи, и наброски. Алексей бережно брал листы и смотрел, смотрел, чувствуя, как звучат краски, подобно хорошей музыке, рождают в душе его нежный отзвук. Перед ним проходил целый мир, выраженный в линиях и цвете, мир, в котором теперь жил и Алексей. Он узнавал знакомое, усовское, и удивлялся этой красоте, тонкой, неброской, неповторимо своеобразной… Он на мог ничего сказать, только шумно дышал и краснел от удовольствия. Молчал и Иван Герасимович. Он вновь с удовлетворением чувствовал знакомый волнующий прилив творческой энергии и с радостью отмечал, что его работы пришлись по душе молодому ценителю.
— Хорошо! — одним вздохом произнес Алексей, возвращая последний лист. — Прекрасно!..
— Ну, это вы хватили! Ученическое, слабое.
— А мне нравится.
Потом Алексей сидел с хозяевами над пирогом с капустой и грибами.
— Вы тоже занимаетесь живописью? — спросила хозяйка.
— Нет, я просто люблю живопись. Вот уговариваю Ивана Герасимовича руководить кружком в клубе.
— Я уже сказал: нет времени. А кроме того, я не имею права. Лекции на темы природоведения читаю, это моя специальность, а рисованию учить… Что вы!.. Нет, нет! — Учитель протестующе замахал руками.