Тотчас же ему отозвались голоса, а скоро изо ржи вышли двое, затопали по лесенке.
— Что ж напрямик-то ломитесь, хлеб топчете, — осуждающе проговорил Филатов. — Заводи!
Затрещали редкими выхлопами моторы, потом стук их стал ровней, гудливей.
— По-ше-ел! — крикнул бригадир.
Трактор медленно пополз. Ника услышала, как лязгнуло железо в скрепах, почувствовала, как натянуло брусья сцепов, потом качнуло ее вместе с комбайном и потянуло вперед, туда, где с одной стороны лежал валок скошенного хлеба, а с другой стояла густая высокая рожь.
Наконец трактор набрал нужную скорость, и комбайн Филатовых вошел в рожь. В то время как дочь вела машину, отец, перегнувшись через перильца, глядел вниз, на падающую россыпь скошенного хлеба. На земле было еще темно, но он заметил что-то и подправил на ходу. Ника видела только ширину захвата хедером ржи и по звуку мотора определила, что у нее все идет как надо и тревожиться нет причин.
Постепенно глаза привыкли к предутренним сумеркам, научились различать приметы поля, и Ника обрела спокойствие.
Немного времени прошло с начала работы, а утро уже разгорелось, осветив поле, по которому двигались в разных местах машины и лошади. А как только показалось солнце, изо ржи стали выпархивать жаворонки. Ника подумала, что они поют, но песни их не слышно из-за машин. Почему не придумают бесшумных машин, как, например, легковой автомобиль, чтобы, работая в поле, не уставать от их однообразного, оглушающего грохота? Не плохо было бы устроить еще очистку выхлопных газов, от которых иной раз нечем дышать. Мысли уводят Нику в будущее, может быть, не такое уж далекое, когда всякая работа будет безвредной и без раздражающего шума.
Иногда видит она синие брызги во ржи и радуется им. Сколько стихов и песен сложено про милые васильки! И как их ругают агрономы! «Сорняк!» «Не у места — сорняк, а у места — украшение земли, радость людям, — размышляет девушка, — вот и люди также… все оттого, у места ли они…»
Качает комбайн, рябит в глазах, обдает перегаром солярки от трактора. Длинен гон машин, трясок штурвал в руках, пыльна сухая земля. Солнце поднялось и припекает. Ника снимает куртку, наклоняет зонт, чтобы скрыть в тени лицо и плечи. Но это облегчает ненадолго. Скоро от жары нечем защититься, и она обжигает все тело, перехватывает дыхание, иссушает язык. Вода в бидончике стала теплой и не освежает.
— Пап, — с трудом выговаривает Ника. — На заводах холодную газированную воду пьют… Я читала.
— У нас это не сделаешь, водопровод в поля не проведешь.
— В термосах можно. Есть большие термосы.