От зари до зари водит Паша свой грузовик с тока на элеватор. Она прислана из города на уборку урожая. Весь дневной маршрут Паши, привычно начатый и обычно завершающийся, разнообразят случайные пассажиры да встречи с такими шоферами, как и она. Такова внешняя событийная канва рассказа «От зари до зари». Пафос его заключается не только в том, что «работу свою девушка выполняет добросовестно, с государственным умом», но и в том, как осмысленно, внутренне содержательно протекает к а ж д ы й час ее трудного дня. Незнакомые люди, на короткое мгновение входящие в жизнь Паши, создают особое настроение и, покидая ее, оставляют частицу своего бытия, своих радостей и тревог. Вот только что вышла из кабины женщина в голубой рубашке с погонами старшины. Паша продолжает путь, и «светлая грусть, навеянная расставанием со славной женщиной, наводила на раздумья о людях, о том, какие они все разные, и каждый человек — это тайная, непрочитанная книга…» Паша сожалеет о краткости такого счастья — познать другого человека, приблизиться к нему сердечно. У читателя рассказа остается такое же впечатление от знакомства с Пашей.
Ничего необычного не происходит и в рассказе «Светлая ночь». …Выпускник военного училища лейтенант Коробков едет в отпуск домой. На одной из промежуточных станций, где ему нужно было пересесть на пароход, он знакомится с молодой девушкой-кассиршей Варей. Боровиков не показывает внезапно вспыхнувшего чувства. Напротив, встреча молодых людей и беседа проходит в спокойном, неторопливом тоне, без явного волнения, кокетства и ухаживания. Всю ночь после встречи Коробков проходил по берегу и рано утром, положив охапку незабудок на подоконник Вари, уехал, едва повидав ее и желая новой встречи. Пароход отвалил от берега, скрылась из виду, слилась с берегом пристань… «А Коробков все смотрел вдаль, отыскивая уголок земли, вошедшей в его сердце чистой незабываемой радостью».
«Светлая ночь» — не единственный рассказ Боровикова, в котором поэтически тонко рисуется самое начало любви, первый ее росток, едва себя обнаруживший, трогательный и стыдливый. И в тех случаях, когда такой момент является главным стержнем рассказа («На бакене», «Знойный туман», «Млечный путь»), и в других, когда развертывается целый романный сюжет («Ирина», «Ника»), дорогие писателю герои любят сдержанно, целомудренно и вместе с тем непреодолимо глубоко. Подобное чувство развивается иногда без помыслов о взаимности, без настойчивых притязаний и бывает овеяно тихой грустью, светлой печалью. Преобладание такой эмоциональной настроенности над своеволием страстей, безудержностью чувств может создать впечатление бесхарактерности (литературной) и старомодности (житейской). От литературных промахов писатель, конечно, не застрахован, но так называемая «старомодность» чувств в произведениях Боровикова вполне осознана и включается в более широкое, подсказанное не отдельными сюжетами, а всей жизнью представление о человеческом счастье. Так, например, рассказ «В старом дворе» утверждает истинность любви, чуждой эгоистической требовательности, исполненной благородства и преданности. Г. Боровиков сумел здесь убедительно и волнующе, не впадая в сентиментальность, передать почти идеальный сюжет о «вечной» любви в повествовании о женщине, лишенной внешне каких бы то ни было черт «голубой» героини.