— Значит, ты сухарь!
— Да еще заплесневелый, — с наигранной веселостью ответил Алексей.
— А известно тебе, что за плесенью наступает червивость?
Алексей обиделся: «Больно уж ты языкастая!» Однако виду не подал.
Но Ника заметила в нем перемену и продолжала говорить, смеясь:
— Я буду звать тебя Сухарь Сухаревичем? Хорошо? Это так идет к тебе!
Не найдя что ответить и не умея попасть в шутливо-насмешливый тон, каким говорила Ника, Алексей чувствовал себя униженным и вызывающе молчал.
Так и разошлись они на этот раз молча, и Алексей не стал ее провожать после работы, а вскоре Ника перестала приходить на строительство клуба.
* * *
Сквозь высокую стеклянную крышу сеется матовый свет осеннего дня. Огромное каменное здание без окон все заполнено этим спокойным светом, придающим всему серый окрас. Длинные каменные прилавки протянулись несколькими рядами. На каждом прилавке свой товар: на одних овощи и соленья, на других яйца, масло, молоко, на третьих битая птица, кролики, дичь; в мясном ряду — свиные, бараньи, говяжьи туши, здоровенные мужики в искровавленных фартуках кладут туши на толстенные тюльки, разрубают на куски огромными отточенными топорами; фруктовый ряд цветет красками Кавказа и Туркестана: ярко-красные гранаты, подрумяненные яблоки, белый и черный виноград, зеленовато-бурые груши, грецкие орехи, фундук, айва, вино; в особых местах идет торговля рыбой, колбасой, консервами, медом, хлебом…
Для торговли картошкой отведено самое незавидное место, в углу рынка. Ника стоит за прилавком, скучает. Рано утром начала торговать, а продала лишь полмешка. Если так пойдет торговля, то ей не распродать картошку и за пять дней.
В другом конце ряда видны Нике узбекские тюбетейки на черных головах, горбоносые кавказские лица с узенькими усами. Там постоянно толпятся покупатели, мимо не проходят, хоть немного, да покупают. Лафа фруктовикам, не то что ей, девушке из российского колхоза. Они фрукты самолетами возят, по почте посылками гонят. А почему не возить на самолетах? Чемодан винограда привез — чемодан денег выручил.
Но вот и к Нике подходит пожилая сутулящаяся женщина в стареньком пальто, в старомодной, заношенной до блеска фетровой шляпе с вылинявшей шелковой фиалкой, перебирает картофелины, вертя, разглядывает, сердито спрашивает:
— Почем?
— Три кило на рубль.
— А четыре на рубль?
— Нет!
— Обдиралы! Совести у вас нет. Пользуетесь тем, что в государственных магазинах нехватка продуктов. — Женщина швыряет картофелину в ящик, ругаясь, идет к соседке Ники и там повторяется тот же разговор.