В какой-то момент она перекатилась на живот, прогнула спину, приглашая. Я вошел со стоном наслаждения. Ее ногти заскребли по футону, лопатки сдвинулись, тело затрепетало. Я утопал в благоухающих волосах, и волосы черными змеями оплетали мое горло, струились по торсу и подмышкам.
Сквозь марево я увидел, как что-то шевелится у самых корней. Там, на затылке Юки, пульсировал давний шрам с неровными гребешками плоти. Края его медленно открывались, сползали с влажных десен. С мелких острых зубов. Крошечный язычок облизал резцы. Рот на затылке сладострастно чавкнул, и волосы потянули меня к нему.
Я завопил. Вырвался из цепких шелковистых пут. Рухнул на пол, захлебываясь.
Юки повернулась ко мне вполоборота. Пряди сновали по циновке, второй рот похотливо причмокивал.
Меня стошнило кровью и обезьяньей шерстью.
– Ты знаешь, кто изображен на той фотографии? – спросила Юки.
– Да, – сказал я хрипло.
Над трассой пикировали летучие мыши. Профессор ждал ответа.
– Мой прапрадед, – проговорил я, – был архитектором и, как и я, увлекался Востоком. До революции, до нашей революции, он посещал Японию и прожил здесь год, изучая архитектуру синтоистских храмов. Каждый мужчина в моем роду бредил идеей повторить его маршрут, и у меня это получилось.
– Ты очень на него похож, – проговорила Юки с тоской. – Догадался, что за девушка рядом с ним на снимке?
– Ты. Ты – та девушка, которую он покинул. Которая утонула и прокляла его.
– И весь его род, – кивнула она без злобы.
Тени плясали на бумажной стене, стремительно трансформируясь. Мое левое веко дергалось, кожа зудела. Меня снова стошнило, кровавый мех прилип к подбородку и сросся с ним.
– Виктор, твой прапрадед, успел уплыть. Проклятие не действовало вне островов. Но ты возвратился.
Левый глаз выпал мне на ладонь. Из пустой глазницы полезла мокрая шерсть. Кости хрустели, вытягиваясь. Хвост стучал по полу.
– Иди сюда, – позвала она. Я повиновался. Устроился клубочком между ее ног. Она слизала с меня послед и укутала в кокон волос.
Единственным глазом циклопа я смотрел на нее.
Как же она красива.
– Ты мой, – сказала она обоими ртами.
И я подумал, что это не так и плохо – стать частью сумерек над пагодами и рисовыми полями и стоять в могилах, обратив друг к другу наши странные лица. Совсем не плохо.