– и чтобы она сама наконец получила шанс и прославилась, схватив его… или ее. Даже не думая, разумеется, поделиться с кем-то славой. Она не так глупа. Ей не хочется засветиться раньше времени, как уже засветилась Алекс Тейлор.
Лора могла проторчать в Бате очередные пять лет и в итоге не получить никакого повышения… если только не раскрутит большое дело. И таким делом вполне могла стать история доктора Тейлор. Тут есть над чем помозговать. За последние недели определенно накопились интересные материалы: ее воображаемое похищение, смерть Эми Эббот, которую Тейлор считала убийством, смерть Лилиан Армстронг, которую Тейлор очень своевременно удалось обнаружить, слухи о почти фатальной ошибке с лекарством, опять-таки связанные с Тейлор… Может, лишь по чистой случайности ей так и не удалось навредить больному, прежде чем спасти его. Неужели она и впрямь намеревалась просто убить его? Лора осознавала, что это противоречило ее версии о делегированном синдроме Мюнхгаузена.
Алекс Тейлор вполне могла оказаться серийной убийцей. Это не выходило за рамки возможного. У нее, безусловно, имелся медицинский опыт, чтобы выйти сухой из воды. И сейчас Лоре необходимо лишь разобраться с мотивом, а ответ мог скрываться за замечанием, оброненным Фионой Вудс. Что, интересно, не должно было с ней случиться опять? Именно это нужно выяснить Лоре. И тогда она сможет сама возбудить уголовное дельце.
Взглянув на наручные часы, Алекс прикинула, что до конца смены осталось чуть больше часа и еще сорок минут до времени назначенного сеанса. То есть, если в отделении все будет спокойно, она вполне успеет быстро принять душ, освежить макияж и глотнуть чайку.
Хотя такое спокойствие казалось неслыханным для середины декабря. В это время года отделения «неотложки» обычно бывали забиты под завязку, и во многих из них все каталки занимали пожилые люди. Наиболее частыми причинами их поступлений становились травматические падения, легочные инфекции и гипотермия, а еще, как ни печально, иногда болезни провоцировало полнейшее одиночество, длинные и сумрачные дни одинокой жизни. Слабея и теряя присутствие духа, одинокие старики порой забывали о временны́х реалиях, забывали о еде и питье и даже о приеме необходимых им лекарств.
За две недели до Рождества некоторые из них начинали грустить, задумываясь о своем одиночестве, представляя одинокое сидение за столом с доставленным рождественским ужином и питая легкие надежды на то, что барышня из благотворительной фирмы «Обед на колесах» не убежит сразу, а хоть ненадолго составит им компанию. Так что встреча Рождества в больничной палате, где есть с кем перекинуться словом, была хорошей причиной для поступления на лечение в середине декабря.