Я хотела его спросить о муравьях, но заметила, что на сцену забирается Валова.
– Смотри, – сказала я Гонзе, – у нее тоже все плохо.
Все действительно было плохо. Сначала Валова побелела, потом покраснела, потом начала читать. Она заикалась как никогда, ее было вообще не понять. Она прочитала только две строфы из шести, но это длилось так долго, будто их было двенадцать.
Потом все как-то закончилось, не знаю как. Я к тому моменту закрыла глаза и, чтобы поднять настроение, вместо Валовой на сцене представляла себе казнь рыцаря Далибора из Козоед. Получалось хорошо. Военные барабанили, барабанили, и один грязный оруженосец заставил Далибора встать на колени и положить голову на плаху.
– Бедняга! – вздохнул Гонза.
Я открыла глаза.
– Мне тоже его ужасно жалко, – сказала я и заметила, что Гонза меня не понял. – Ну пока, мне пора на соревнования, – я решила не объяснять, что я представляю в голове, раз ему не понравилось тогда с муравьями.
Начался забег на пятьдесят метров. Всегда по пять человек. Сначала девочки. Мальчики стояли вдоль дорожки и покрикивали. Когда подошла моя очередь, они заорали: «Давай, Мобидик!» И я подумала, что если прибегу хотя бы предпоследней, то Далибора еще могут помиловать. Но, наверное, не надо было ни о чем думать. Я упала, как только разогналась. Разбила коленку, ободрала ноги, руки и голову. Наверное, очень сильно, потому что прибежали учительницы и усадили меня на траву. Как раз рядом с тем кустом, у которого ходила Валова. Я сидела на земле и смотрела, как у меня отовсюду течет кровь и что в ноге у меня дыра, а в ней щебенка. В общем, я была довольна, потому что знала, что уже не придется ни бегать, ни прыгать. Вокруг летали мухи и жужжали как умалишенные. Я думала, они одурели от моей крови, а потом обернулась и заметила, что тот куст за мной весь в рвоте. У меня сильно закружилась голова, и я, кажется, потеряла сознание, потому что потом пани учительница Верецкая смотрела на меня странно сверху и откуда-то издалека звала: «Соучкова, что с тобой? Вставай! Ну же! Очнись!» А потом она сказала другим учительницам: «Девочки, она шлепнулась. Что будем с ней делать?»
Но это я уже слышала довольно хорошо и села.
– Ну наконец-то! – сказала она. – Слушай, Соучкова, отправляйся домой, но по пути зайди к врачу, хорошо? А пойдет с тобой… вот Валова, на случай, если тебе снова станет плохо.
Я подумала, что будет намного хуже, если Валовой снова станет плохо, но главное, мы могли уйти.
Мы потихоньку пошли через площадь к поликлинике. Это немного портило радость.