Современное наше представление о Виттенберге – одном из великих мест, где творилась история – резко отличается от того, что представлял он собой в те дни, когда туда переехал Лютер. В сущности, в сравнении со множеством крупных и славных немецких городов того времени Виттенберг выглядел попросту жалко. Множество городов в Германии – так называемых вольных имперских городов – были столь сильны, что могли пренебречь властью близлежащего князя и обрести подлинную независимость. К таким городам относились Аугсбург, Нюрнберг, Гамбург, Кельн, Страсбург и Базель. В 1512 году, когда сюда переехал Лютер, Виттенберг совсем на них не походил. Однако его ждала великая судьба – ему предстояло стать колыбелью Реформации; и произошло это, как ни странно, благодаря амбициям, выросшим из соперничества между братьями.
Все началось в 1485 году, когда земли бывшего Веттен-Саксонского герцогства оказались разделены между отцом Фридриха Эрнстом и дядей Альбертом. По саксонскому обычаю, младший, Альберт, мог выбирать, какая часть земель достанется ему – и, естественно, выбрал лучшую часть, вместе с главным городом Саксонии, Лейпцигом. Этот раздел Саксонии на так называемые «Саксонию Эрнестинскую» и «Саксонию Альбертинскую» положил начало соперничеству, которому в следующие десятилетия предстояло сыграть весьма важную роль в самых разных жизненных сферах.
Итак, лучшие земли достались брату – а Эрнсту остался жиденький, неприглядный огрызок, слишком длинный и узкий, без какого-либо ярко выраженного центра – и, что самое неприятное, без Лейпцига. В сущности, единственным городом здесь, о котором вообще стоило говорить, был Виттенберг – да и тот сущая глухомань. Однако вместе с этими скудными географическими дарами Эрнсту досталась ценность, из которой при желании можно было извлечь очень многое.
Священная Римская империя в то время представляла собой лоскутное одеяло из трехсот областей, семь из которых управлялись так называемыми курфюрстами. Одни лишь эти курфюрсты[60] обладали привилегией выбирать императора. Таким образом, семеро курфюрстов были сильнейшими фигурами в империи, не считая самого императора. И теперь, как бы в виде утешения за жалкий клочок территории, Эрнст стал одним из них. Политическая власть, связанная с этой ролью, открывала безбрежные возможности для приобретения еще большей власти. Кто знает, чего сможет добиться честолюбивый и деятельный человек на этом месте? Это истории предстояло скоро выяснить: однако этим честолюбивым и деятельным человеком оказался не сам Эрнст, а его сын Фридрих. В 1486 году, всего через год после утверждения на новом месте, Эрнст неудачно упал с коня и умер; было ему сорок пять лет. Новое и важное положение его, вместе со всеми его достоинствами и недостатками, перешло к сыну Фридриху.