– Не дергайтесь, – предупредил Генрих и деликатно дотронулся до колена. – Так больно?
– Нет, – она невольно вздрогнула от его прикосновения.
– А так? – Его пальцы умело и легко ощупывали ее колено. Девушку это смущало. Но он действовал как врач. Было ясно, что на данный момент его интересует только здоровье Екатерины, а не она сама.
– Щиплет, – поморщилась девушка.
– Здесь все нормально. Еще где-нибудь больно?
– В плечо что-то воткнулось, но сейчас почти не чувствуется… На ветку, наверное, напоролась, когда падала.
Он посмотрел на ее плечо.
– А вот это уже хуже. Держите корсаж.
– Что? – не поняла девушка.
Генрих взял Екатерину за руки и прижал их к вырезу ее платья.
– Вот так. Сейчас я разрежу ваше платье, надо осмотреть рану. А я не хочу лицезреть вас в неглиже – еще обвините меня в домогательстве.
Только теперь Екатерина заметила в левой руке Генриха окровавленный нож. Барон вытер лезвие о траву, разрезал платье на плече и нахмурился. Потом положил нож на раскрытую ладонь, и металл мгновенно покрылся каплями росы.
– Сейчас будет больно, потерпите. Нельзя, чтобы зараза попала вам в кровь.
Он осторожно приложил лезвие плашмя к ее ране, и Екатерина почувствовала тепло, переходящее в жжение. Она дернулась.
– Потерпите еще немного. Хорошо… Вы молодчина!
Фон Берг бесцеремонно оторвал большой кусок оборки от ее платья и ловко перевязал рану.
– Ну, вот и все.
Он подал Екатерине руку и помог подняться. Она разглядела лежащую немного впереди огромную лохматую тушу, похожую на волка.
– Кто это?
– Рыжая, которую вы видели. Потом объясню.
Генрих снял сюртук и накинул его на плечи Екатерины. Девушка благодарно посмотрела на него и только теперь заметила, что его лицо пересекают глубокие порезы:
– Она вас тоже зацепила.
Он небрежно отмахнулся:
– Ерунда, через пару дней и следа не останется. Идемте. Скоро у вас начнется озноб, а потом жар. Надо побыстрее добраться до дома.
В наступившей темноте Генрих шел уверенно, продолжая держать Екатерину за руку. Наконец они вышли на поляну с тремя старыми кривыми яблонями. Там их ждал автомобиль.
Рядом стоял Егор. Екатерина отметила, что они с бароном представляют странное зрелище: она в рваном платье, перепачканном зеленью травы и грязью, он – с расцарапанным лицом. Можно было подумать о них что угодно, но ничего пристойного на ум явно прийти не могло.
Но Егор не удивился:
– Наконец-то! Обошлось? – в его голосе звучала тревога.
– Почти, – ответил Генрих. – Екатерину Павловну рыжая тварь задела. Садись за руль, я немного не в себе. Да, и рыжую я убил…
Генрих достал из-под сидения плед и заботливо укутал девушку.