Рассольников дал команду переписать содержимое кристалла к себе в браслет и заглянул в соседнюю комнату. Девушка, не удержавшись от соблазна, рухнула на супермодерновую койку и теперь покачивалась в воздухе на высоте полметра. До сего момента Атлантида пребывал в уверенности, что новомодная «гравитационная постель» — всего лишь ухищрение жадной гостиничной администрации, чтобы сэкономить на постельном белье для постояльцев… Но, судя по реакции Джариты, это было действительно чем-то редкостным и дорогим.
— Тебе нравится? — Атлантида снял пиджак, повесил на спинку стула и упал рядом со студенткой. И тут же увидел, как по облегающему платью из термоткани пробежала сверху вниз голубая волна, а на кончиках грудей появились красные пятнышки. Неужели перегрелись?
Платон протянул руку и осторожно коснулся одного из сосков. Краснота моментально растеклась по грудям, появилась внизу платья и опоясала бедра.
— Какое интересное платье! — Атлантида провел ладонями девушке по бокам, на что одеяние моментально откликнулось желтой вспышкой, которая медленно рассеялась оранжевыми пятнами. Джарита застонала и выгнулась дугой. Платон нашел губами губы, впился в них, проникнув языком между ее зубов, поглядел вниз. Платье переливалось зелеными волнами, и только красный пояс чуть ниже талии оставался на своем месте. Рассольников скользнул ладонью между бедер, задирая подол. Пояс налился алым и стал расширяться вниз, навстречу его руке. Одновременно вишневым цветом раскалились груди и плечи.
Атлантида начал целовать шею. Его ладонь добралась до трусиков Джариты, рывком сдвинула их вниз. Девушка закинула руки за голову. По платью с калейдоскопической скоростью замелькали зеленые, синие, желтые полосы.
— Да-да-да-да-да-да… —тихо зашептала она.
Атлантида торопливо избавился от брюк, уже не особенно заботясь о сохранности безупречной складки, от трусов, встал на колени, зависнув в паре сантиметров над постелью, поднял девушку на уровень своего пояса и резко вошел в нее. Платье откликнулось желтой вспышкой, а Джарита раскинула руки, сладко заскулив. Платон совершил новый толчок, потом еще и еще. Каждый раз платье вспыхивало осенней желтизной, которая постепенно смещалась к оранжевым оттенкам, потом к светло-красным, вишневым, темно-бордовым, - пока после очередного толчка Джарита, издав протяжный вопль, не вонзила свои острые ногти Платону в руки. Платье полыхнуло ослепительно-белым, и по нему медленно растеклась светлая прозрачная зелень. Девушка обмякла и безвольно повисла над кроватью. Настолько безвольно, что у слегка ободранного Атлантиды пропала охота к любовным утехам и появилось желание проверить у гостьи пульс. Могучим усилием воли археолог отогнал дурные мысли и отправился в душ замывать царапины.