У Дорогина пиликнул телефон. Он глянул на экран и сообщил Аркаше:
— Прилетел Бараш. Пойдем встречать.
— Секунду… — Аркаша отпустил «убер», после чего двинулся следом за Дорогиным.
Тот мало изменился со школы. Почему Аркадий не узнал его, теперь ему самому казалось странным. Все тот же худощавый улыбака с глазами-вишнями и смоляными волосами. Да, сейчас их на висках посеребрила седина, а подбородок зарос щетиной, но это был все тот же Вовчик. Наверное, Яворский ожидал того, что все его одноклассники изменились так же сильно, как и он, поэтому не сразу признал Дорогина.
— Странно, что ты не понял, кто я, — будто прочитав его мысли, заметил тот. — Говорят, я почти не изменился.
— Не врут. Я просто растерялся…
— А я тебя сразу узнал, хоть ты совсем другой сейчас.
— Я похудел на тридцать кило.
— Да, и ты молодец, но дело не только в этом.
— В прическе? — раньше Аркаша носил короткую.
Его волосы были непослушными, торчали в разные стороны, поэтому он состригал их, оставляя ублюдскую, как сейчас ему виделось, челку: тонкую, профилированную, как у советского пупсика. Тогда многие ходили с подобными. И даже сейчас, как показывали соцсети, в глухих российских провинциях еще остались «пупсы». Но Аркаша отрастил волосы, и благодаря современным средствам укладки они смотрелись прекрасно.
— И прическа у тебя сейчас супер. Да и брови, смотрю, ты корректируешь.
— Я же артист, должен хорошо выглядеть.
— Да, вот именно! Ты изменился в комплексе. Стал лощеным, стильным, презентабельным. Не тот пухляш с дурацкой челкой, что стоял на сцене в маловатом плюшевом пиджаке, опустив плечи. У тебя появилась осанка. И ты знаешь, куда деть руки. В общем, прими мои комплименты. Выглядишь на все сто.
— Пока на девяносто, — немного засмущался Аркаша. — Нужно подкачаться еще.
— Какаша-качок, — расхохотался Вовчик и обнял приятеля за шею — он был значительно выше, на полголовы точно.
— Ты можешь меня так не называть? — напрягся тот.
— Ой, да ладно тебе. Я ж любя.
— Мне неприятно.
— Да я тебе отмываться помогал, ты чего? В том же дерьме, что и ты, был. Есть братья по крови, а мы с тобой…
— Бараш! — оборвал его Аркадий и указал на золотоволосого мужчину, выходящего из зеленого коридора аэропорта.
Дорогин тут же заткнулся и проследил за жестом.
— Это не он, — хохотнул Вовчик. Он постоянно скалился или ржал, и это начинало раздражать. Вспомнилась русская пословица: «Смех без причины — признак дурачины!» — Бараш изменился не меньше тебя. А то и больше. Мне сейчас даже интересно, узнаешь ли ты его.
— Я постараюсь.
— Хотя о чем я? Он, как и ты, с футляром будет. Но не скрипичным, гитарным. А коль ты знаешь, что он басист, сразу поймешь.