Джордж еще раз вздохнул и толкнул калитку, а потом осторожно пошел по тропинке. В воздухе приятно пахло свежей травой. Дойдя до дома, он постучал в дверь. Пот заливал ему лицо, когда он вот так стоял перед дверью. Каждый его нерв был напряжен. На стук никакой реакции. Он подавил в себе панический страх, который начал его охватывать, и снова постучал. В доме, кроме Криспина, видимо, никого не было. А тот был мертв. Джордж неуверенно нажал ручку, и дверь открылась. На цыпочках он подошел к комнате и заглянул в нее. Внезапно он словно окаменел. Потом ноги его затряслись, а к горлу подступила тошнота.
В комнате никого не было. Прошла, наверное, минута-другая, прежде чем он вновь обрел спокойствие и смог двигаться. Он вошел в комнату и недоверчиво посмотрел на то место, где ночью лежал труп. Потом его взгляд перекочевал на стенку. Красное пятно на ней исчезло. Он что, сошел с ума? Уж не сыграла ли с ним злую шутку его фантазия? Не могло ли случиться, что все это ему только пригрезилось? Он с диким видом огляделся вокруг и вдруг вздрогнул. На шкафу лежал хлыст… Это был уже не сон, а реальность! Он даже мог видеть маленькую белую бирку с ценой. Джордж проскользнул к шкафу и взял хлыст. Какое-то время он стоял неподвижно, глядя на это доказательство реальности всех событий.
А потом в тишине комнаты он услышал голоса, которые перекрывали щебетание птиц и жужжание пчел. Крепко держа хлыст в руке, он подошел к двери и прислушался. Где-то позади дома в саду говорили мужчины. В слепой панике Джордж выскочил из дома, перебежал через тропинку и присел за живой изгородью на колени. Тут он обнаружил грязную канаву, которая тянулась вдоль сада. Он осторожно соскользнул в нее и пригнул на себя ветки, чтобы его не было видно.
Он выжидал. Потом услышал шаги. Четыре человека вышли из-за угла дома: бармен, два грека и полная светлая кассирша. Блондинка, держа сигарету в углу рта, посмотрела на дом.
— Он кого-нибудь ожидал к себе? — спросила она.
Бармен в отчаянии пожал плечами. Он плакал.
— Я не знаю, — сказал он. — Он ничего мне не говорил.
Блондинка неожиданно села на траву всего в нескольких метрах от того места, где прятался Джордж.
— Садитесь. Приятно посидеть на солнышке.
Бармен и оба грека опустились на траву рядом с ней. Они казались смущенными и беспокойными, бармен все еще плакал.
— Не устраивай здесь театра! — внезапно набросилась на него женщина. — В конце концов, я его мать. Значит, плакать надо мне!
Бармен вытер платком глаза.
— Ты жестокий человек, Эмили, — сказал он. — Какие похороны сына!