Назавтра на "Петропавловске" в адмиральском салоне мы сидели втроём, кроме Макарова был ещё Василий Васильевич Верещагин. Я не очень сильна в живописи, и вообще из картин мне всегда нравились совсем не те, что считаются официальными шедеврами типа Пикассо или Малевича. А вот то, что помнится из изображённого Верещагиным, даже не его "Апофеоз войны" с грудой обглоданных черепов, а зарисовки из Туркестанского похода. Так что видеть великого русского художника была очень рада. А Верещагин хотел поблагодарить за операцию на Эллиотах, в которой поучаствовал, сделал несколько набросков, "прикоснулся к материалу", поучаствовал в работе комиссии с моей лёгкой руки и искреннего желания самой от этой работы отвертеться. Оказывается на обратном пути они очень плодотворно сошлись с Павлом Николаевичем Некрасовым, и он очень посоветовал художнику самому побывать на легендарном корабле, что объяснил особенным духом. Может Клёпа ему куда-нибудь покакала, хихикнулось невольно, но по абсолютной серьёзности обоих поняла. От меня ждут какого-то вердикта:
— Извините, Василий Васильевич! Я не совсем понял, что именно от меня требуется?
— Ну как же, Николай Оттович! Вот Степан Осипович говорит, что на корабле всё решает командир и даже он властью нáбольшего начальника здесь на корабле распоряжаться безоглядно не может! Вот я и прошу вас на свой "Новик" меня пустить, а если ещё в море меня возьмёте, просто не найду тогда слов благодарности! Ей же Богу!
— А, если только в этом дело, то милости просим к нам в гости! Будем очень рады принимать великого русского художника!
— Вот уж скажете тоже! Я всего лишь рисую тех, кто историю творит, а сам просто зритель!
— Да? И Георгиевский крест вам случайно подарили?![36]
— Полно вам, Николай Оттович! А вы знаете, что я портрет вашей жены заканчиваю, если хотите, хотел бы вам его показать и мнение ваше о нём услышать, как самого ей близкого человека.
— Машеньку нарисовали?
— Да, написал портрет Марии Михайловны! Удивительный человек ваша супруга!
— С огромным удовольствием посмотрю, как меня Степан Осипович отпустит.
— Ну, наконец, про меня вспомнили, — улыбнулся Макаров.
— Степан Осипович, мне по операции докладывать?! Вам же уже, наверно, всё вчера доложили…
— Всё, да не всё, Николай Оттович! Мнится мне, что быть вам скоро на моём месте, так что учитесь понимать, что начальник обязан всё досконально понимать и представлять. А так как я не могу быть везде и всё сразу видеть, то должен картину из разных уст описанную сам составить, оценить, огрехи найти, чтобы выводы сделать, кого надо похвалить, кого следует поругать. Так что не отвертеться вам от доклада…