Он глубоко вдыхает, наслаждаясь крепким ароматом.
– Аааа, да благословит Господь науку. – Он складывает руки, пародируя религиозный символ Отца, Сына и Святого Духа. Я ухмыляюсь отсутствию в древнем жесте женского начала, столь чтимого многими.
– Что смешного? – удивляется Хартман.
– Кофе, – отвечаю я. Он хмурится в недоумении.
– Мощное растение, которое мать-природа забрала у нас, но, тем не менее, оно по-прежнему с нами, запертое в этой башне для нашего собственного удовольствия. Мы изучаем его, экспериментируем с ним, потребляем и пытаемся воспроизвести столько, сколько возможно, для будущих поколений. – Он все равно не понимает меня. – Никого не напоминает?
– Пришло наводнение, и мы построили ковчег, чувак. Добро пожаловать на борт. – Закатывая глаза, Хартман передает мне чашку кофе.
Мои ноздри подрагивают в предвкушении кофеина, запах которого уже кружит голову. Ладно, может, эти деревья-мутанты не так уж и плохи. – Люблю кофе, – вздыхаю я.
– Да уж, только ради него стоит молить о том, чтобы нас не выперли с этой работы. – Хартман чокается со мной своей небьющейся кружкой. – Твое здоровье!
– Твое здоровье.
Мы молчим, отхлебывая и смакуя кофе, и все невысказанные слова блуждают улыбками на наших губах. Мы многое пережили вместе.
Комната внезапно погружается в красное марево, и пронзительный вой сирены прорезает барабанные перепонки.
Пожар.
– Черт! Это что, учения? – Хартман пытается перекричать сигнализацию.
– В расписании ничего не указано. – Вот врун: я ведь даже не заглядывал.
– Это не пожарная сирена. Слушай. – Хартман прикладывает палец к губам. Из коридора доносится приглушенное звуковое оповещение.
– Экстренная эвакуация. Пожалуйста, следуйте за своими проводниками в назначенные пункты. – Звучит записанный голос Вивиан.
– Черт! – Хартман в панике. – Идем.
Я напяливаю тяжелые ботинки на босу ногу и следую за ним. Дверь комнаты автоматически открывается перед нами, и мы вдруг оказываемся в эпицентре хаоса. Сотни мужчин движутся по коридору в нашу сторону, ведомые голографическими проводниками. Виртуальная женственность не производит никакого эффекта на сотрудников ЭПО: все мы привыкли к этим голограммам с девичьими формами и взаимодействуем с ними, как с рядовыми сотрудниками. По крайней мере, такова общая идея, но в аварийной ситуации уже не до соблюдения протокола ЭПО.
– Какого черта? – восклицает Хартман, встревоженный начинающимся переполохом, когда один из сотрудников ЭПО под натиском толпы проталкивается вперед.
– Дело дрянь, – замечаю я, когда первые ряды проходят сквозь голограммы, разрушая иллюзию. Следующие за ними пересекают световое поле, и голографические проводники, побежденные, отступают в сторону, продолжая зачитывать запрограммированный сценарий эвакуации.