– Тогда, конечно же, ты должен знать.
Ну, вот, я и произношу это.
Как-то так.
Ничто в нем не дрогнет, только глаза приходят в движение, впиваясь в меня. Он смотрит так пристально, как будто принуждает меня отвернуться. Я выдерживаю его взгляд.
– О каких историях идет речь? – интересуется он.
– Ты знаешь, о чем я говорю. Не прикидывайся, пап.
Он изучает меня, как шахматную доску, думая на три хода вперед и никогда не раскрывая свой план.
Я не нарушаю молчания: ход за ним.
– Полагаю, ты имеешь в виду слухи вокруг смерти Коринны. Слухи, распускаемые психически больным, эмоционально неуравновешенным человеком. – Он говорит так, будто зачитывает пресс-релиз. В общении со СМИ ему нет равных.
Я киваю.
– Скажи мне, кто здесь рассказывает эти истории? – спрашивает он.
Я молчу. Он пытается отвлечь меня этим вопросом, делая вид, будто хочет раскрыть источник информации, но на самом деле готовится к настоящей атаке.
– Все. – Я пожимаю плечами, словно отмахиваясь от такой ерунды.
– Понятно, и все думают, что, раз ты мой сын, тебе наверняка что-то известно. Что ты должен быть в этом замешан? – произносит он, почти улыбаясь.
– Типа того.
Почему ему смешно? Я проигрываю в затеянной им игре, или он просто блефует?
– Забавно, не правда ли, как люди переоценивают важность родственных отношений? Какую стать ты приобрел только потому, что я решил осчастливить тебя своей фамилией. – Он соединяет подушечки указательных пальцев и прикладывает к губам, кривящимся в улыбке. – Правда в том, Брэм, что тебя пощадили исключительно в силу необходимости.
Моя очередь держать паузу, побуждая его продолжить.
– Когда твоя мать оказалась в числе миллионов других женщин, не способных произвести на свет девочку, от тебя должны были избавиться так же, как от бесчисленного множества мальчишек, которым на этой планете просто не хватило бы места.
Его слова ранят больнее, чем я ожидал. Больнее, чем даже сам он осознает. И моя мать согласилась на это?
– Я не возражал. В этом не было ничего необычного. Но у твоей матери были другие планы. – Он удобно устраивается в кресле, небрежно закидывая ногу на ногу. Он упивается происходящим. – Она спрятала тебя. Держала в секрете от меня, пока ты не достиг возраста, когда ни один уважающий себя человек не стал бы… разбираться с тобой.
Мое сердце колотится от этой новой информации о моем появлении на свет. Мне больно при мысли о том, что моей матери приходилось бороться за мое право жить.
– Конечно, я был совершенно неправ.
Он только что это сказал? Я не ослышался?
– Я думал, ты просто еще одна особь мужского пола, которая пополнит нескончаемый список