, или как там их сейчас называют. Это было так очевидно, но я не разглядел твой потенциал. Пока не появилась
она.
– Ева, – подсказываю я.
– Нет. – Он смеется. – Мисс Сильва.
Он резко поднимается и приходит в заметное оживление, пускаясь в воспоминания.
– Она вытащила меня из той дыры и увидела перспективу в моей работе. У нее было достаточно ресурсов, чтобы воплотить мои самые смелые фантазии. – Он подходит к окну. – Разумеется, я никогда и не думал приводить тебя сюда.
Не будь окно всего лишь экраном реалити-ТВ, я бы, наверное, не устоял перед искушением вытолкнуть его оттуда.
– Вивиан требовалась молодая компаньонка для Евы, и мои идеи пригодились. Тогда-то и была задумана пилотная технология, а у меня появился идеальный подопытный кролик для моих инноваций.
– Подопытный кролик? – эхом повторяю я. Слова застревают в горле.
– Думаю, мы оба знаем, что я далеко не образцовый отец. Даже по нынешнимотвратительным стандартам, – говорит он.
– Это оправдание или извинение? – спрашиваю я.
– Ни то, ни другое. Просто чистая правда.
– А как насчет чистой правды о матери и отце Евы? Они были образцовыми родителями?
– К сожалению, я предполагаю, что были бы, да, – огрызается он.
– К сожалению? Так это и стало проблемой? Родители никогда не были частью плана для Евы?
– Коринна и Эрни представляли собой большой риск. Их присутствие в ее жизни делало будущее непредсказуемым. Вивиан не могла допустить непредсказуемость… – Он замолкает. Его щеки пылают, вена пульсирует на лбу в такт его тяжелому дыханию.
Я молчу.
Он молчит.
Сердце бьется так сильно, что, клянусь, я вижу, как шевелится «молния» на моей униформе. Мне нужно время, чтобы переварить его последние слова. Понять, что все это значит.
– Вивиан что-то сделала с Коринной. – Слова, спотыкаясь, вырываются наружу. Я говорю, скорее, с самим собой, а не с ним.
Его глаза медленно скользят по мне, словно разрезая пополам.
Выходит, слухи не обманывают.
Мой отец все знает.
Его дыхание сбивается. Взгляд по-прежнему прикован ко мне, и сам он как будто прирос к полу, но его мозг лихорадочно соображает. Эмоции подвели его: он дал слабину. Сделал неправильный ход.
– Так это правда? – шепчу я, поначалу с недоверием. – Что-то все-таки произошло… – Пока я говорю, до меня доходит, насколько это очевидно. – И ты об этом знал. Ты всегда знал.
Я тотчас поворачиваюсь и иду к двери, но чувствую крепкую хватку на своем запястье. Опуская взгляд, я вижу бледную руку отца.
– Сын, – рычит он.
Я выдергиваю руку и обхожу вокруг потертого кожаного кресла, выставляя его как барьер между нами.