– Последнее, что я слышал, это то, что они держат его на нижних уровнях. Как можно дальше от Евы.
– Умно.
– Очевидно, они не хотят, чтобы она знала о его возвращении. Все пилоты были строго проинструктированы о новых кодах поведения, на случай если Ева заговорит о нем. – Хартман закатывает глаза.
– Значит, до него никак не добраться? – Меня мучает чувство вины за то, что я отправил старика одного в логово врага.
Хартман качает головой.
– Как долго я был в отключке? – спрашиваю я.
– Прилично… – Он пожимает плечами и взъерошивает и без того лохматые немытые вьющиеся волосы. Я бросаю на него выразительный взгляд. – Послушай, у меня почти целый день ушел на то, чтобы найти этот чертов криотанк, который ты взломал. О, и, кстати, ты должен мне пачку жвачки. Я же просил тебя не тратить ее почем зря. Это винтаж!
Теперь моя очередь закатывать глаза.
– Это было нелегко, проторчать там столько времени незамеченным, не говоря уже о том, чтобы отыскать твою замороженную задницу и затащить сюда, избежав расспросов!
Внезапно пол содрогается.
Я смотрю на Хартмана. Тот и ухом не ведет. Как будто это в порядке вещей.
Толчок повторяется, и от вибрации мигает экран моего кардиомонитора.
Я встаю, но ноги дрожат и подгибаются. Хартман хватает меня под руку и помогает удержаться.
– Окно. – Я киваю на дисплей реалити-ТВ.
Экраны мерцают, когда мы приближаемся, и, как обычно, показывают серые облака. Я провожу рукой, и появляется инфракрасное изображение внешнего мира. Внезапно окно освещается огненными всполохами. Под нами разгоряченные толпы, осаждающие Башню.
– Они стоят там с тех пор, как появился Эрни. Число протестующих неуклонно растет, – говорит Хартман, пока мы оглядываем людское море. Я увеличиваю масштаб и вижу, как люди скандируют и поют. Некоторые держат фотографии Евы или огромные баннеры с лицом Эрни. Многие размахивают в воздухе самодельными транспарантами.
СВОБОДУ ЕВЕ.
ЭПО – ОТПУСТИ ЕВУ!
ПРАВДУ – НА СВОБОДУ.
– Мир наблюдает, – говорит мне Хартман.
– Тогда нам стоит предоставить им зрелище, – отвечаю я. – Где мать Кади?
Мать Кади подходит к нашей двери, и по ее глазам, выглядывающим из-под вуали, видно, как она волнуется. Матери заходят к нам на свой страх и риск, но это редкое зрелище.
– Добрый вечер, мистер Хартман, – спокойно и непринужденно говорит она, переступая порог комнаты. В коридоре никого нет. Хартман ненадолго запер двери и лифты, чтобы ничто не помешало этому тайному визиту.
– Кади. – Я выхожу из темного угла комнаты.
Она замирает, пристально глядя на меня. Я знаю, она читает выражение моего лица, пытаясь получить подтверждение своим подозрениям о муже и сыне.