– Он знает обо мне все. Я не знаю о нем ничего, кроме того, что содержится в его досье, – делюсь я своим беспокойством и пытаюсь игнорировать неуверенность в себе.
– Он тоже знает только то, что ему показали, – деловито отвечает она, и я сразу вспоминаю, как мне в лицо совали камеру и просили сказать несколько слов, чтобы подбодрить человечество в его бедственном положении. Я знаю, что торжества по случаю моего шестнадцатилетия на прошлой неделе тоже засняты на видео. В перерывах между шумными играми, пением и танцами меня расспрашивали о том, как я себя ощущаю при достижении знакового возраста. Я не жаловалась, потому что привыкла к этому. Мир радуется, наблюдая за тем, как я взрослею.
Раньше мне бывало стыдно в такие минуты. Теперь я чувствую реальную связь с обществом, как будто путешествую сквозь объектив и говорю непосредственно с каждым человеком. Я ощущаю себя сильной, частью мира, не совсем уж одинокой.
– То, что он видел, в любом случае лучше, чем глупое видео его бега на дорожке и игры на виолончели – хотя он здорово бегает и музицирует, – вырывается у меня со стоном, когда я вспоминаю клипы с участием Коннора, которые показывала мне управительница, Вивиан Сильва. Такое впечатление, что я должна быть счастлива от музыкального таланта незнакомца и скорости, с которой он передвигает ногами. – Я бы хотела еще что-нибудь посмотреть.
– Значит, тебе понравилось то, что ты увидела? Это разожгло твой аппетит? – Она ухмыляется и, опуская голову, вглядывается в меня снизу вверх, хлопая ресницами.
– Да. Нет… я не знаю. Мне нужно больше. Я хочу знать, чем он живет. Что заставляет его улыбаться и плакать. Есть ли у него братья и сестры или мать. Каково это – жить за пределами Башни и иметь много друзей.
– Возможно, у него их не так уж много.
– Но, во всяком случае, они реальные, не то что у меня.
– Уф. Бьешь по больному месту. – Она стонет, прикладывая руку к груди.
– Извини, – бурчу я.
– Вполне естественно, что ты нервничаешь, Ева, – говорит она уже серьезным тоном. От ее шутливой манеры не остается и следа.
– Я не нервничаю, просто… – Мой голос обрывается, и я чувствую, как пылает лицо. – Я могу возненавидеть его.
– Вот почему тебе предлагают еще двух претендентов, – напоминает она. – У тебя есть выбор. Ты – Ева.
– Знаю. Ева, спасительница человечества. – Эти слова будто вязнут на зубах.
– Нет, – твердо говорит она. – Сильная, талантливая, веселая, красивая, неповторимая. Это он должен нервничать. Здесь ты главная. Помни об этом. Таких, как он, много. А ты – единственная.