Кто клятву забудет, себя погубит…
Вбежав на кухню, Гильберта увидела травы, что Симон сушил на печи, и среди них ту самую ядовитую красавицу-белладонну. Тетя, по обыкновению невозмутимая, как раз заваривала какой-то настой.
Мать сидела, опустив ноги в таз, и отхлебывала что-то из чашки. Тетя взглянула на Гильберту — та стояла вымокшая до нитки, с пылающим лицом, дрожа как в лихорадке — и велела ей без лишних слов стянуть башмаки и чулки и тоже спустить ноги в таз. Гильберта вскрикнула от боли: там был настоящий кипяток, и тетя вышла в сени, чтобы принести немного холодной воды.
Мать и дочь сидели рядом молча, не глядя друг на друга. Наконец Гильберта сказала, что знает, для чего тетя варит свою отраву.
— Ничто не должно больше разделять нас, — откликнулась Анна, не поднимая глаз.
— Почему же ты мне ничего не сказала? — прошептала дочь, и в ответ последовало:
— Есть решения, которые лучше принимать в одиночку.
Гильберта вынула ноги из таза, лицо ее горело.
— Это опасно?
Анна пожала плечами. По-прежнему не глядя на нее, дочь влезла в тетины деревянные шлепанцы и выбежала за дверь. По лестнице, ведущей в комнатку Гильберты, прокатился дробный стук ее шагов.
…Вот что написано в книге: гномы не могут иметь потомства. И когда они принимают к себе дух еще одного младенца, умершего некрещеным вскоре после появления на свет или до рождения, так что их маленький народец становится чуть многочисленней, они устраивают пышное празднество, словно в честь роженицы: радостно приветствуют новичка, приносят ему разные подарки, чтобы он чувствовал себя среди них счастливым и довольным…
Гильберта оторвалась от книги — к шуму дождя примешивались какие-то новые звуки — далекий звон литавр, тонкий голос флейты, потом песня — старая и давно забытая, зов кукушки, чей-то смех… Казалось, весь остров вдруг наполнился голосами, они раздавались все ближе и ближе.
Когда Гильберта подбежала к окну, они все были уже здесь, вместе с Симоном. Убирайтесь обратно, в свою печку, закричала она, но Симон только захохотал и снова стал колотить в свои игрушечные литавры.
Какая же ты невеста, ты просто обманщица! Только что обещала венчаться с нами — и сбежала прочь. Кто клятву забудет — себя погубит!
О, как они смеялись! Да они пришли сюда вовсе не ради нее, они ждут себе другого, нового братца…
Когда она как бешеная влетела на кухню, тетя Соня как раз процеживала через марлю свое дьявольское зелье. Гильберта коршуном набросилась на нее, вырвала чашку и с такой яростью швырнула об пол, что осколки разлетелись во все стороны вместе с брызгами.