Его стихи? Не стану отрицать: у него на самом деле есть неплохие строчки. Но устраивать такой шум из-за двух-трех пусть и удачных стихотворений?.. Ей-богу, это просто ребячество.
С а б и н а. Ну какие тут могут быть доказательства? Мы пропитаны скепсисом и просто физически не можем назвать современника гением.
А д а. Ты что, хочешь сказать, что считаешь своего Йонаса гением?
С а б и н а. Ты произносишь это слово так, словно речь идет о каком-то отвлеченном понятии. Но ведь были же гении! И, как правило, при жизни их никто гениями не считал.
А д а. Зато у тебя все гении.
С а б и н а. Возможно. Я вот думаю, людям обязательно нужны доказательства. Запах, что ли, какой-то особенный у гения должен быть? Во всяком случае, длинные волосы и скверные манеры для обывателя вполне подходящие ориентиры. (Смеется.)
А д а. Ну, если по этим признакам судить, твой Йонас Александр Дорт — гений всех эпох.
С а б и н а (смеясь). Вот именно.
А д а. И ты еще смеешься.
Й о н а с. Только, пожалуйста, не вообразите себе ничего такого. Что я к вам в третий раз заявился за последние четыре дня, так это только по слабости вашего характера. Я же вижу, что у вас не хватит духу меня выставить.
С а б и н а. А вам не приходило в голову, что я не выставляю вас потому, что вы мне симпатичны?
Й о н а с. Я? Симпатичен? Не лгите самой себе. Такого не может быть. Во мне нет ничего, что может вызвать симпатию, а за дурочку я вас до сих пор не держал.
С а б и н а. Спасибо.
Й о н а с. Я вовсе не собирался делать вам комплимент.
С а б и н а. А если я вам скажу, что меня поразили ваши стихи, а стало быть, и их автор? Как вы к этому отнесетесь?
Й о н а с. Поразили? Это звучит уже лучше. В этом слове чувствуется энергия, смятение чувств. Хорошо, когда удается выбить человека из колеи. Значит, в вас проснулось любопытство, захотелось узнать обо мне побольше. Что ж, эту версию я принимаю.
С а б и н а. Он просиживал у меня дни и ночи, рассказывал бесконечные истории, излагал свои сумасшедшие теории. Я не могла понять, откуда у него столько времени, решила по своей наивности, что он в отпуске, но в общем-то мне было все равно. Меня совершенно захватил весь этот лихорадочный бред. Странное он вызывал чувство — сострадание, смешанное со страхом. Однажды он вскользь упомянул, что ушел из общежития и ночует у каких-то друзей, но даже и тут я не сразу сообразила, что у него нет ни работы, ни жилья.
Й о н а с. Есть вещи, которые невозможно выдержать. Приходилось мне на служебной машине его к разным бабенкам возить, да еще ждать внизу, пока он с ними развлекается. Я на себя и орать ему позволял. Он знал прекрасно, что я и не такое еще проглочу, причем его тоже можно понять: человеку нужна разрядка, вот он на мне и отыгрывался. Надо же на ком-то свою злобу вымещать, верно? Но он потребовал, чтобы я обрезал волосы.