На втором уроке я больше не падаю. На обратном пути домой я плачу. Дети всегда и во всем разбираются лучше меня: на ипподроме, на железной дороге. За столом они изображают Легга, отдавая команды. Как он над нами потешается. По дороге домой, в поезде, они садятся напротив меня, дают мне советы, поучают.
В следующую субботу в конюшне появляется новая лошадь: Электра. Легг предлагает ее мне. Тут же мчусь к его жене за советом.
— Гудрун, как эта Электра?
— Она очень нервная, пугливая, на нее часто нападает кашель. При этом она вытягивает голову вперед. Повод ослабевает. Владелец хочет ее продать нам, иначе ее отправят в Голландию.
— А где Тандем? — интересуюсь я.
— Его уже отправили.
По пути к манежу, на злополучном повороте бетонной дороги, Электру даже в пот бросило. Она стала дрожать, галопируя и почти не двигаясь с места. Я ослабила повод. Я уже давно перестала беспокоиться о дочерях. С ними всегда все в порядке. Электра набирает скорость, а я должна бежать рядом с ней. Пытаюсь ее приостановить. Она пугается. Мне жаль ее. Я заговариваю с ней, бормочу что-то невнятное, пока мы продолжаем свой совместный бег, хлопаю ее по шее, и наконец она успокаивается.
— Лошадь как по заказу, фрау Бем, — резюмирует господин Шпанге. В качестве моего постоянного зрителя он уже не раз наблюдал казусы, происходящие со мной. Не раз покачивал головой, глядя на мои мучения. Сам он не берет уроков. Но ему приятно смотреть, как ездит верхом его жена, осуществляя мечту его юности. Их взрослые дети уже покинули родительский дом.
— Только бы не стать совсем сентиментальными, — говорит госпожа Шпанге со слезами на глазах. — Нам нечем заняться в выходные дни, мы оба, совсем старики, начинаем все сначала. Тут вспомнишь молодость. Вот она, жизнь.
Новая, чересчур возбудимая кобыла выбивает из привычного ритма всех остальных лошадей. При виде прошмыгнувшей мимо крысы она переходит на галоп, и лошади бросаются врассыпную. Падай сколько хочешь! Но я держусь крепко. Умудряюсь удержаться в седле даже во время этого бешеного галопа. А ведь галоп я еще не успела пройти с Леггом, хотя это и положено по программе, но ведь и при беге рысью я ни разу не чувствовала себя уверенно. Уговариваю Электру до тех пор, пока она не успокаивается.
— Теперь у вас все пойдет как надо, фрау Бем, — говорит госпожа Шланге и пожимает мне обе руки.
Я резко вырываю руки и разворачиваюсь кругом. Ничего я не добилась. Просто лошадь другая.
Оставляю ее за собой и на следующие занятия. Теперь я кое-что усвоила из области гармонических отношений между седоком и лошадью. Ее кашель, ее страхи никогда не выводили меня из равновесия, ни разу ее реакция не оказывалась для меня неожиданной. А ведь я заметила, что никто, кроме меня, не хотел тренироваться на Электре.