Она поднималась к отелю. Лыжи давили плечо, ботинки сделались пудовыми, скользили. Воздух был влажен, падал снег, в долине уже стемнело.
За пеленой снега Марта увидала ярко освещенный вход. У стеклянных дверей стоял Пьер и смотрел на горы. Все-таки он приехал!
Ей показалось, что Пьер с кем-то разговаривает. Это было так на него похоже, он не мог не обменяться хоть парой слов, если кто-то стоял рядом, пусть просто о погоде. Но, может, это не Пьер, кто здесь в отеле знает французский? Нет, все-таки Пьер, наконец-то приехал. Марта убыстрила шаг, потом бросила лыжи в снег и побежала к отелю. Она не заметила, в чем Пьер, как выглядит, поседел ли, постарел, просто бросилась ему на шею и долго стояла, уткнувшись лицом ему в плечо. Ей передалось его напряжение, усталость после долгого пути.
— Понимаешь, я не мог раньше выбраться, — раздался голос Пьера. — Как ты здесь жила?
— Хорошо, очень хорошо. — Она еще крепче обняла его. Пьер приехал, и от радости ей вдруг стало невероятно легко.
Сквозь занавеску пробивался серый свет. Марта проснулась в поту, с пересохшим горлом. В отеле слишком сильно топили. Она босиком подошла к балкону и попыталась открыть дверь. Но дверь не поддавалась. Наконец ее удалось распахнуть, и в комнату хлынула струя свежего воздуха. Над окружавшими долину вершинами гор висел бледный серп месяца. Ели, которые вчера еще чернели на холмах, теперь стали белыми. Значит, все это было наяву: снегопад, начавшийся вечером, возвращение в отель, усталость после целого дня катания. Только Пьер не приехал.
Долина внизу, покрытая снегом, стала неузнаваемой. Окрестные деревни словно отодвинулись к горам, со всех сторон обступавшим наполненную туманом чашу.
Марта налила себе стакан воды. Она здесь одна, без Пьера, он не смог приехать из-за болезни Мишеля. Значит, только лыжи, снег… А почему бы и нет? Телеграмма пришла вечером, накануне отъезда. Она долго смотрела на залитые дождем окна, на дома напротив. Ехать в горы без Пьера не хотелось. Но ей необходимо было вырваться из тисков институтской жизни, из этого города, даже просто из квартиры. Что же, значит, она поедет одна.
С Мишелем что-то серьезное, если Пьеру пришлось остаться. Он любил сына больше, чем обеих девочек. Но отношения были сложными. Марта представляла себе, как Пьер сидит с Мишелем где-нибудь в студенческой забегаловке. Да, папа, нет, папа, — Мишель отвечает на все вопросы односложно, разговор вянет, а Пьер на глазах стареет и в самом деле начинает превращаться в того замшелого догматика, каким считает его Мишель. Чувствуя свое бессилие, Пьер того и гляди начнет поучать: ты должен регулярнее питаться. Не связывайся с ультралевыми, неужели ты не видишь, куда это ведет? Только консолидация левых сил… А Мишель смотрит на него так, словно наперед знал, что ему придется выслушивать от отца подобные вещи.